В «Кит-Орфее» его трюки не произвели большого впечатления. Ему дали рекомендательное письмо в менее престижные труппы. Еще в трех местах Чарльзу отказали, в четвертом, самом низкопробном, дали работу.
Летом 1906 года, перед последним годом в Тетчер-скул, Картер отправился в турне с захудалой труппой «Лицей». Они гастролировали в южных штатах, причем в афишах Чарльзу убавили пять лет и объявили его «чудо-ребенком». Всю поездку Чарльза жрали блохи, другие актеры таскали его заработки, и он вернулся в Калифорнию, пропахший табачным дымом. Всё турне было одной сплошной сказкой.
На фотографии 1906 года в ежегоднике Тетчер-скул Картер запечатлен в твидовом костюме на том же берегу, где снимали всех выпускников. Внизу написано, что он намерен поступать в Йель, как и под всеми фотографиями его одноклассников. Однако, если вглядеться внимательнее, можно было выяснить истинные его намерения. Если некоторые выпускники зажимают в зубах трубку или смотрят на часы, то Чарльз Картер держит веером колоду карт – все сплошь тузы.
Что бы ни утверждала афиша, он не был «чудо-ребенком». В простом невыразительном лице отсутствовал намек на раннюю гениальность. На коричневатой выпускной фотографии пропала ледяная голубизна глаз – видны лишь черные как смоль волосы и еще неоформившиеся черты. Современники затруднялись описать его внешность, на групповых снимках он обычно терялся.
Ему нравилась такая безликость. «Поскольку я выгляжу заурядно, публика поначалу не будет ждать от меня многого, – писал он Джеймсу. – Будь я красавцем, мне было бы труднее завладеть залом, поскольку от меня ждали бы чего-то невероятного».
Летом 1906 года Чарльз Картер, восемнадцати лет, отправился в девятинедельное турне с труппой «Рэдпат Чатокуа», созданной методистским священником в рамках просветительного движения. Хотя она больше не имела религиозного уклона, репутация сохранилась, и на спектаклях царила атмосфера благопристойности. Картер получал двадцать долларов в неделю, что было не плохо и не хорошо. Он демонстрировал номера с монетами, картами, платками и бумажными цветами настолько успешно, что представитель «Кит-Орфея» предложил ему на пять долларов больше.
Теперь, когда его физические возможности хоть немного оценили, Картер принялся работать над силой воли и умением подчинять себе других. На праздничном ужине в честь своего возвращения он осторожно сообщил родителям новость, стараясь подать ее не как блестящую перспективу на будущее, а как финансовый успех. Да, поступление в Йель придется отложить – всего на год, – зато какая возможность «закалить характер»! Он читал, что Пьерпонт Морган ценил это превыше всего. Отец начал возражать, но довольно вяло, поскольку тоже читал про Пьерпонта Моргана.
– Только на год! – заметил он строго.
– Конечно, – кивнул Картер, улыбаясь самой рассудительной улыбкой. – Только на год.
Год спустя, на семейном ужине по случаю приезда старшего сына, разговор повторился примерно в тех же выражениях; при словах Чарльза о том, что поступление в университет откладывает на год, отец кинул на него неодобрительный взгляд.
На таких же обедах в 1908-м и 1909 году Картер с возрастающей настойчивостью говорил о своих намерениях. Некоторые исполнители, рассказывал он, получают по пять тысяч в неделю. Никто из них не окончил университет. Даже если он сумеет заработать десятую часть – пятьсот долларов в неделю – а это просто вопрос опыта, то его карьеру можно будет назвать успешной.
В сентябре 1910 года, накануне очередного турне (Картеру было двадцать два), эти доводы уже звучали неубедительно. Отец пригласил его в кабинет выпить по бокалу семийона из их виноградника в Напе.
– Ну как твои пятьсот долларов в неделю, Чарльз?
– Непременно будут, – отвечал Картер. Сейчас он получал тридцать пять – на четыре больше, чем в прошлом году.
На этом разговор, как обычно, заглох. Отец, помолчав, достал из кармана письмо от одного из бывших преподавателей Чарльза и несколько долгих минут читал вслух, как много молодых людей из выпуска 1906 года уже работают старшими клерками или младшими счетоводами. Чтение перешло в нотацию, затем в спор, после чего повисла пауза. Хотя Чарльз Картер скорее умер бы, чем признал это вслух, в душе он начал соглашаться с отцом. Искусство фокусника может быть прибыльным для некоторых исключительных личностей, но Чарльз Картер Четвертый не обладает нужными дарованиями.
После безрадостного семейного обеда Картер вышел прогуляться по городу. Ему почти двадцать три. Он добился того, что тридцать недель кряду выступает в «Кит-Орфей» – вполне прилично по меркам шоу-бизнеса. И все. Четыре года в качестве манипулятора монетами и картами – восемнадцатиминутное выступление «крупным планом» между оркестром «Ласло и его американские гусары», имитирующим выступления знаменитых дирижеров, и «Балаганом в старшей школе» – старой юмореской с избитыми шутками, украденными из других скетчей.
Картер томительно мечтал о большем, однако не знал, как этого добиться. У него были идеи для зрелищного иллюзиона, но контракт оговаривал, что он должен ограничиться манипуляционными трюками. В разговорах с другими фокусниками или в ответ на расспросы родителей приходилось сознаться, что он по-прежнему выступает на авансцене, при опущенном занавесе – ничего грандиозного.
Мистериозо предстояло это изменить.
Картер бесцельно бродил час или два, когда его внезапно привлекли звуки карнавала. Несмотря на поздний час, ворота стояли открытыми. Юношу потянуло на привычный запах керосиновых ламп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177