Затем, в свой черед, заходили новые зрители.
Демонстрация длилась с полудня до темноты и включала чревовещателей, хористок в блестках, комиков с намазанными ваксой лицами, политические выступления мэров Окленда и Сан-Франциско, спортивное фехтование, неубедительный поединок двух боксеров и, разумеется, фокусника.
Как все исполнители, Картер был неприятно поражен видом помещения, в котором ему предстояло выступать (оно было не больше телефонной будки), и необходимым гримом (чтобы камера увидела лицо, его надо было выкрасить в ярко-лиловый цвет). От юпитеров шел нестерпимый жар, но Картеру всё же повезло больше, чем чревовещателю, который ненадолго оставил в кресле свою восковую куклу. Она расплавилась.
Картер одной рукой показал программу с монетами и картами. Он не видел, как выглядит для зрителей, но улыбался (зубы выкрасили в красный цвет) и надеялся на лучшее. Закончив, молча поклонился, вышел из студии и пошел взглянуть на публику, которая завороженно таращилась на трехдюймовый экран. Сейчас там дергались марионетки, изготовленные из чулок.
Картер снял грим. Ему надо было выйти на улицу, и поскорее. Джеймс и Фило стояли в тени ив вместе с небольшой группой мужчин. Картер зашагал к ним. Все курили и весело переговаривались. Джеймс принялся знакомить брата со всеми: в основном это были руководители разных направлений «Американской радиовещательной корпорации», остальные работали в военных лабораториях. Картер вежливо кивал. Кто-то протянул ему сигарету и сказал, что его выступление было очень впечатляющим. Потом, правда, сознался, что сам не видел, но публике наверняка понравилось.
После того как Фило нанял патентного поверенного, его отношения с корпорациями пошли на лад. Теперь его просили улучшить качество звука и добиться цветного изображения. Более того, военные, по всей видимости, уладили свои разногласия с промышленниками и даже заключили с ними что-то вроде союза. По одному из пунктов соглашения с Фило они должны были выплатить Картеру некую сумму за то, что тот не будет демонстрировать иллюзию с телевидением. Вместе с выступлениями в варьете (он за четыре месяца поставил четыре новых иллюзии) это давало финансовую стабильность, которую Джеймс назвал «удовлетворительной». Картер слушал, как безупречно одетые молодые люди излагают Фило свои взгляды, и непроизвольно массирован правую руку – она болела.
Наконец он распрощался и свернул в парковую аллею. Под ногами захрустел гравий.
Через мгновение за спиной кто-то свистнул. Картер обернулся. Это был Джеймс.
– Ты расстроен, – сказал он.
– Я этого не говорил.
– Ты умеешь показать без слов.
Впереди лежал пологий зеленый склон, дальше – холмы, усыпанные домиками. Картер немного постоял, потом спросил, что будет дальше с Фило.
– Ну, он подал заявку на несколько патентов и общается с нужными людьми, которые помогут в разработке.
– Они его с костями проглотят.
– Ты сделал всё, что мог. Ему принадлежат все права на семнадцать лет. Может быть, он станет очень богат. – Джеймс взглянул на брата, потом опустил глаза. – Может быть.
– Ты смотрел телевизионную демонстрацию?
– Недолго. У меня устают глаза. – Джеймс в подтверждение своих слов потер уголки глаз и, зная, каким будет следующий вопрос, добавил: – Я видел часть твоего выступления.
– Часть?
– Я ведь сказал: у меня устают глаза.
– Думаю, зрители плевались.
– Не совсем так. Но и восторга не выказали. Они были… как это сказать… безразличны.
На улицу вышла очередная группа. Несколько мальчишек в коротких штанишках побежали снова занимать очередь. Родители крикнули вслед, что это последний раз.
– Джеймс?
– В тысяча девятьсот сорок первом, – сказал Картер, – истечет срок патента, верно?
Джеймс кивнул, и Картер продолжал:
– До тех пор «Радиовещательная корпорация» не допустит массового распространения телевидения.
– Мне жаль, что ты начинаешь разбираться в бизнесе.
– До тысяча девятьсот сорок первого, – объявил Картер. – Это то время, которым я располагаю.
– Фило… – Джеймс замолчал. – Время, которым ты располагаешь?
Картер сморгнул. Руки его были засунуты глубоко в карманы. Он двинулся вперед, глядя на «шевроле», «паккарды» и «форды», но практически не замечая их. Джеймс положил руку брату на плечо, и они пошли вместе.
Семнадцать лет, если хорошенько подумать, достаточный срок для приключений. Для начала: в сентябре 1924 года в Оклендском приозерном парке состоялась свадьба.
Картер представлял себе тихое благопристойное торжество. Феба внимательно его выслушала, вытянула все подробности: струнный квартет, десять человек гостей, умеренные закуски – и объявила, что так не пойдет.
Парк преобразился и стал таким, каким виделся оклендцам в мечтах – прекрасным. Стены лодочной станции увили жасмином, дорожку между дубами посыпали розовыми лепестками, в воздухе звенел музыкальный смех и настоящая музыка: Феба пригласила джаз-банд Сида Лепротти.
За несколько дней до свадьбы Картера охватила легкая паника. Он пригласил только друзей, не связанных с братством иллюзионистов, поскольку прекрасно знал, чего ждать от коллег. Внезапно в дверь постучали, и все приготовления пошли прахом: на пороге стоял Говард Тёрстон и улыбался. Он вообще постоянно улыбался в последнее время, потому что недавно сделал лицевую подтяжку. В руке он держал приглашение на свадьбу, которое прислала Феба вместе с просьбой привести как можно больше фокусников.
В итоге подготовка к свадьбе оказалась для Картера куда сложнее, чем для большинства других женихов. Тёрстон, как лев,
боролся за право стать его шафером – не потому, что они были близкими друзьями, а по вредности характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177