На палубе появился Ванек Черкизов с книжкой в руках. Увидев стоявшего на корме Павлина, он подошел к нему.
– Вверх сейчас пойдем? – спросил Ванек. – В Котлас?
– Нет, сначала спустимся вниз, до Березника. Все, что там есть – пароходы, баржи, – надо в Котлас прогнать.
Двинский Березник, торговый посад, расположившийся в десяти верстах от устья Ваги, в сторону Архангельска, имел большую пристань, мастерские, порт, склады топлива.
По обоим берегам реки тянулись синие леса. Синели прибрежные заросли ольхи и лозняка. Синел песок, синела глина по берегам, кое-где обнажившимся. Небо с разбросанными по нему молочно-синими тучками будто треснуло на северо-востоке, и сквозь эту трещину сочился рассвет. Золотились верхушки елок и берез.
Из-за леса выглянули безмолвные серые избы. Уютная тропка вилась от реки к бревенчатой часовенке, одиноко торчавшей на бугре.
– Шидровка, – негромко сказал Черкизов.
Неподалеку от Шидровки рулевой Микешин не заметил переката, и буксир застрял на мели. Сползли с нее только к семи часам. А в шесть утра, минуя устье Ваги, прошел по Двине пассажирский пароход «Гоголь», ка котором ехали в Котлас большинство эвакуированных из Архангельска членов исполкома. Павлин узнал об этом, лишь добравшись до Березника. В Березнике «Гоголь» брал топливо и стоял больше получаса. Но никто не мог сказать Павлину, проехала ли на этом пароходе Ольга с сыном.
2
На третий день Павлин с караваном судов прибыл в Котлас.
В течение суток он сколотил свой первый речной отряд, по существу еще партизанский, в который вошли речники и служащие Котласа, архангельцы и несколько десятков красноармейцев.
Ольгу с ребенком Павлин встретил в Котласе. Вместе с эвакуированными она приехала на пароходе «Гоголь». Виноградов нашел ее на пристани. Выглядела Ольга растерянной среди суеты, крика, чемоданов и корзин. Надо было позаботиться о квартире, достать продукты, запасти семье хоть самое необходимое. Эти заботы переплелись с большой и еще более хлопотливой, сложной работой по организации отряда, когда вдруг обнаруживалось, что не хватает то того, то другого. И когда через трое суток он очутился опять на борту буксирного парохода «Мурман», Павлин даже с облегчением подумал: «Теперь будто все… Успел. Теперь только бой».
Враг наступал, стремясь как можно скорее овладеть средним течением Двины. Американцы и англичане уже появились возле устья реки Ваги. Ходивший у Березника буксир «Могучий» принял бой, но вынужден был отступить к Котласу. Павлин решил вернуться на среднюю Двину, чтобы встретить там отступавших.
Вечером 8 августа из Котласского порта вышел буксир «Мурман», вооруженный пушками. Вслед за ним двинулся буксир «Любимец». В нескольких верстах позади следовал «Учредитель», превращенный в госпитальное судно.
Днем, неподалеку от села Троицы «Мурман» встретился с «Могучим». Суда пришвартовались одно к другому, посредине реки. На «Могучем» вместо старых, вышедших из строя пушек были установлены новые. Через три часа все буксиры двинулись вместе. «Мурман» Шел в качестве флагмана. На его палубе стояли три полевых трехдюймовых орудия в деревянных станках. Два разместились по бортам, а одно находилось на носу. Кроме того, буксир был вооружен четырьмя пулеметами.
Госпитальному судну Павлин приказал встать за островами, в большой заводи у Топсы. Буксиры уже входили в тот район реки, где следовало ждать встречи с неприятелем.
Действительно, на подходе к Конецгорью, в тридцати верстах от Березника, буксиры наткнулись на вражеский пароход «Заря». Он встретил их огнем. Схватка длилась около часа, и «Заря», не выдержав орудийных залпов с двух буксиров, выбросилась на берег. Когда бойцы с «Могучего» на лодках подошли к «Заре», там уже никого не было. Бойцы нашли только трофеи: пулеметы, большой запас патронов и ящики с продовольствием. Забрав трофеи, флотилия Павлина пошла дальше.
Первый успех ободрил людей. Раненые были отправлены на катере в тыл, к «Учредителю». Бойцам и матросам выдали сытный обед, нашлось по чарке водки.
К вечеру, Павлин пригласил на «Мурман» командиров своего отряда и речных капитанов. Совещание происходило в нижней общей каюте. В ней было уже темновато. На столе тускло горела маленькая керосиновая лампочка.
– Что же, по вашему мнению, нам следует делать? – спросил Павлин.
Большинство предлагало пришвартоваться к одному из берегов и провести ночь в дозоре.
– У меня есть другой план, – возразил Павлин. – Я предлагаю продолжить рейс, пока беглецы с «Зари» не успели сообщить о нас в Березник.
– Туман, Павлин Федорович, – предостерегающе сказал капитан «Мурмана».
– Я и надеюсь на туман… – упрямо возразил Павлин. – Я пойду первым. А «Любимцу» и «Могучему» предлагаю поддержать меня во время боя. Ясно?
Люди молчали. Стоявшие у стола капитан «Мурмана», командиры десантных отрядов Воробьев и Ванек Черкизов разглядывали карту Двины.
– Здесь узкость… – сказал капитан «Мурмана». – Здесь фарватер – боже упаси! Тут сплошная узкость, перекаты.
– Нельзя ли обойтись без митинга? – перебил его Павлин.
– Чего думать-то? – вдруг сказал своим звонким голосом Ванек Черкизов. – Все равно лучше Павлина Федоровича не придумаем.
Павлин почти с нежностью посмотрел на молодого матроса. После Шенкурска он полюбил этого юношу, почувствовав в нем ту внутреннюю душевную чистоту, которую привык искать и ценить в людях. Все нравилось ему в Иване Черкизове: и живость характера, и честная прямота взглядов, и юношеская грубоватая откровенность, и горячие, с длинными ресницами, черные глаза, и пышные вьющиеся волосы, и даже маленькая, будто проведенная углем полоска усов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145