ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И, простите за подробность, берут с собой в засаду баночку, чтобы мочиться. Вы знаете, мне не нравятся подобные приготовления, и я ненавижу аэрозоли. Люди, знающие меня, не используют их в „Королевском дубе". Все это оскорбляет и животных и человека. А главное – оскорбляет леса.
– Не вижу большой разницы между обрызгиванием себя соком желудя и засадой на дереве для убийства животных, – заметила я. В этот момент я почувствовала, что могу сказать все, что угодно, Клэю Дэбни.
– Ну что же, вот дерево. Оно реально существует. Оно часть леса. Оно естественно. Олени прячутся – и я прячусь. Это тоже естественно. Олени не используют аэрозоль с запахом скунса – и я тоже. Мы в равных условиях.
– Да, но олени не носят оружия.
– Не носят. Но могут ускользнуть от человека, могут услышать его запах, могут бегать быстрее, чем он, спрятаться, наконец. Да, они не носят оружия. В этом отношении охота несправедлива. Но нужно вести саму охоту на таких равных условиях, на каких только возможно. Тогда животное будет иметь шанс. Убийство – это финал, и оно необходимо, чтобы охота стала охотой. Но дело все равно не в этом.
Клэй помог мне забраться вверх по лестнице на настил, который оказался платформой на ветвях с перилами с двух сторон. Со стороны лестницы ограждения не было, а четвертая сторона примыкала к стволу дуба.
Поднявшись на настил, я оказалась в уютной маленькой зеленой комнатке, сказочной обители из листьев, мха и пятнистого света. Меня удивило, как хорошо я могу видеть сквозь листву землю под дубом и берега ручья. Я была уверена, что сама остаюсь невидима снизу. Комнатка была на удивление удобна. Я уселась, скрестив ноги, на платформе и оперлась спиной о ствол. Клэй передал мне ружье, стоя на половине лестницы. Внезапно я подумала, что он похож на духа дерева или на какого-то лесного бога. Нижняя часть его тела была погружена в зелень, грудь и плечи стали пятнистыми от солнечных бликов, а лицо окрасилось в древесный и ореховый цвета.
– Только помните, что один выстрел вызовет сюда кого-нибудь через пять минут. И я пришлю парней за вами около одиннадцати часов. Вас будет ожидать „Кровавая Мэри". Счастливой охоты, мисс Энди!
– Счастливой охоты, мистер Дэбни.
Он прикоснулся рукой к серебряным волосам, как бы отдавая честь, и исчез. Я оказалась наедине с утренним солнцем и тишиной реки Биг Сильвер.
Вначале сидеть на платформе было довольно удобно. Сама новизна ситуации была привлекательна, и ощущение окружающего зеленого одиночества, царящего за пределами моей укрытой листьями палаты, приятно щекотало нервы.
Я сидела так неподвижно, как только могла, держа ружье на коленях. Мне хотелось бы положить его на настил рядом с собой, но я буквально восприняла слова Клэя Дэбни и замерла на месте. Почему-то для меня стало очень важно увидеть оленя.
Я почувствовала себя ребенком, оставленным в одиночестве в абсолютно незнакомом месте, ребенком, которого взрослые заверили, что скоро придут за ним; он слегка побаивается, но чувствует свою собственную значительность: его сочли достаточно взрослым, чтобы оставить одного.
Изо всех сил я прислушивалась к любому звуку, который мог обозначать приближение оленя, продирающегося через заросли. И до меня в самом деле долетали какие-то шорохи: тихое сухое шуршание, всплески, когда мелкие амфибии входили в воду, слабый шелест листвы в горячем густом воздухе, случайный крик птицы.
Казалось, по мере того как солнце поднималось все выше и выше, а утро разгоралось все сильнее и сильнее, звуки начинали стихать, песни птиц замирали, а потом прекратились совсем; я больше не слышала всплесков, и даже листья перестали шелестеть, как только стих ветер.
В моей зеленой палате стало душно. У края волос и на верхней губе выступил пот. Комар зажужжал у самого уха. Я поднесла руку к лицу и медленно отмахнулась от назойливого насекомого. Маленькое ружье осторожно положила рядом с собой на дощатый пол. Я посмотрела на часы. Они остановились.
И в этот момент началось что-то странное. Мое сердце сжалось, как у попавшей в клетку птицы, когда я поняла, что не знаю, который час, и, хотя я уверяла себя, что это не имеет никакого значения, сердце продолжало трепетать, как воробей. Я посмотрела на шатер из листвы над головой, затем вниз на землю и ручей, но не смогла определить, изменилось ли положение солнца на небе. В ушах начался какой-то шум, я поняла, что это шум крови, стучащей, как барабан в тишине, тонкое пульсирующее жужжание, которое постепенно возросло до рева водопада и, казалось, заполнило весь мир. Однако каким-то непонятным образом этот шум не нарушал огромную, бесконечную тишину, окружавшую меня. Мне внезапно пришла мысль, что нужно сделать все, что возможно, только бы не нарушить безмолвие леса.
Паника накатывалась на меня, как волна, и я не могла даже пошевелиться, чтобы справиться с ней. Она рассыпалась надо мной, подобно холодному соленому морю, и увлекала вниз. Стихия была бездонна, казалось невозможным выбраться на поверхность, а в черной глубине ждало только отчаяние.
Я сидела, обхватив голову руками, уткнув ее в колени, и ощущала абсолютный, смертельный страх. Все было ужасно: моя слабость и неспособность позаботиться о себе и дочери, разбитый брак, мое избитое тело, расстроенные нервы дочки, тайный темный изъян, спрятавшийся где-то внутри, который испортил мою жизнь и неизбежно будет продолжать делать свое дело и дальше, любовь, которая ранила и убивала, жизнь, висевшая над пропастью, и смерть, ожидавшая меня в конце всего этого кошмара…
Прошедшие годы, страх перед годами грядущими, потери и одиночество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
– Не вижу большой разницы между обрызгиванием себя соком желудя и засадой на дереве для убийства животных, – заметила я. В этот момент я почувствовала, что могу сказать все, что угодно, Клэю Дэбни.
– Ну что же, вот дерево. Оно реально существует. Оно часть леса. Оно естественно. Олени прячутся – и я прячусь. Это тоже естественно. Олени не используют аэрозоль с запахом скунса – и я тоже. Мы в равных условиях.
– Да, но олени не носят оружия.
– Не носят. Но могут ускользнуть от человека, могут услышать его запах, могут бегать быстрее, чем он, спрятаться, наконец. Да, они не носят оружия. В этом отношении охота несправедлива. Но нужно вести саму охоту на таких равных условиях, на каких только возможно. Тогда животное будет иметь шанс. Убийство – это финал, и оно необходимо, чтобы охота стала охотой. Но дело все равно не в этом.
Клэй помог мне забраться вверх по лестнице на настил, который оказался платформой на ветвях с перилами с двух сторон. Со стороны лестницы ограждения не было, а четвертая сторона примыкала к стволу дуба.
Поднявшись на настил, я оказалась в уютной маленькой зеленой комнатке, сказочной обители из листьев, мха и пятнистого света. Меня удивило, как хорошо я могу видеть сквозь листву землю под дубом и берега ручья. Я была уверена, что сама остаюсь невидима снизу. Комнатка была на удивление удобна. Я уселась, скрестив ноги, на платформе и оперлась спиной о ствол. Клэй передал мне ружье, стоя на половине лестницы. Внезапно я подумала, что он похож на духа дерева или на какого-то лесного бога. Нижняя часть его тела была погружена в зелень, грудь и плечи стали пятнистыми от солнечных бликов, а лицо окрасилось в древесный и ореховый цвета.
– Только помните, что один выстрел вызовет сюда кого-нибудь через пять минут. И я пришлю парней за вами около одиннадцати часов. Вас будет ожидать „Кровавая Мэри". Счастливой охоты, мисс Энди!
– Счастливой охоты, мистер Дэбни.
Он прикоснулся рукой к серебряным волосам, как бы отдавая честь, и исчез. Я оказалась наедине с утренним солнцем и тишиной реки Биг Сильвер.
Вначале сидеть на платформе было довольно удобно. Сама новизна ситуации была привлекательна, и ощущение окружающего зеленого одиночества, царящего за пределами моей укрытой листьями палаты, приятно щекотало нервы.
Я сидела так неподвижно, как только могла, держа ружье на коленях. Мне хотелось бы положить его на настил рядом с собой, но я буквально восприняла слова Клэя Дэбни и замерла на месте. Почему-то для меня стало очень важно увидеть оленя.
Я почувствовала себя ребенком, оставленным в одиночестве в абсолютно незнакомом месте, ребенком, которого взрослые заверили, что скоро придут за ним; он слегка побаивается, но чувствует свою собственную значительность: его сочли достаточно взрослым, чтобы оставить одного.
Изо всех сил я прислушивалась к любому звуку, который мог обозначать приближение оленя, продирающегося через заросли. И до меня в самом деле долетали какие-то шорохи: тихое сухое шуршание, всплески, когда мелкие амфибии входили в воду, слабый шелест листвы в горячем густом воздухе, случайный крик птицы.
Казалось, по мере того как солнце поднималось все выше и выше, а утро разгоралось все сильнее и сильнее, звуки начинали стихать, песни птиц замирали, а потом прекратились совсем; я больше не слышала всплесков, и даже листья перестали шелестеть, как только стих ветер.
В моей зеленой палате стало душно. У края волос и на верхней губе выступил пот. Комар зажужжал у самого уха. Я поднесла руку к лицу и медленно отмахнулась от назойливого насекомого. Маленькое ружье осторожно положила рядом с собой на дощатый пол. Я посмотрела на часы. Они остановились.
И в этот момент началось что-то странное. Мое сердце сжалось, как у попавшей в клетку птицы, когда я поняла, что не знаю, который час, и, хотя я уверяла себя, что это не имеет никакого значения, сердце продолжало трепетать, как воробей. Я посмотрела на шатер из листвы над головой, затем вниз на землю и ручей, но не смогла определить, изменилось ли положение солнца на небе. В ушах начался какой-то шум, я поняла, что это шум крови, стучащей, как барабан в тишине, тонкое пульсирующее жужжание, которое постепенно возросло до рева водопада и, казалось, заполнило весь мир. Однако каким-то непонятным образом этот шум не нарушал огромную, бесконечную тишину, окружавшую меня. Мне внезапно пришла мысль, что нужно сделать все, что возможно, только бы не нарушить безмолвие леса.
Паника накатывалась на меня, как волна, и я не могла даже пошевелиться, чтобы справиться с ней. Она рассыпалась надо мной, подобно холодному соленому морю, и увлекала вниз. Стихия была бездонна, казалось невозможным выбраться на поверхность, а в черной глубине ждало только отчаяние.
Я сидела, обхватив голову руками, уткнув ее в колени, и ощущала абсолютный, смертельный страх. Все было ужасно: моя слабость и неспособность позаботиться о себе и дочери, разбитый брак, мое избитое тело, расстроенные нервы дочки, тайный темный изъян, спрятавшийся где-то внутри, который испортил мою жизнь и неизбежно будет продолжать делать свое дело и дальше, любовь, которая ранила и убивала, жизнь, висевшая над пропастью, и смерть, ожидавшая меня в конце всего этого кошмара…
Прошедшие годы, страх перед годами грядущими, потери и одиночество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202