– Даже когда он несет несусветную чушь, я просто млею от восторга!Я засмеялась:– Это потому, что он говорит не то, что все. Это придает ему своеобразный шарм.– А у него есть шарм, не правда ли? – ухватывалась она за мои слова. – Это ты видела его только в пляжной одежде, а мы с ним однажды ходили вместе ужинать, так он был одет в шелковый темно-синий костюм! Ты можешь себе представить ирландца в шелковом темно-синем костюме?Представить себе такого я действительно не могла.– Надеюсь, что он здесь не замерзнет, – продолжала она серьезно. – Он в жизни не бывал ни в одной холодной стране.– А ты же говорила, что он ездит кататься на лыжах в Колорадо?Она поморщилась:– Это совсем другое дело. Там сухой холод. Не то что здесь – влажный, пронизывающий и мрачный.– Надеюсь, ты не говорила ему, что его тут ждет влажный, пронизывающий и мрачный холод?– Я сказала ему, чтобы он взял с собой побольше свитеров и плащ. А он ответил, что у него нет плаща.– Могу поспорить на что угодно, что есть, – сказала я. – Просто он тебя разыгрывает, Жюли.– Ты так думаешь? – Жюли покачала головой, с прошлой недели украшенной целым каскадом каштановых кудряшек.– Скорее всего.– Просто не могу дождаться, когда он приедет, – продолжала она. – Купила ему на Рождество свитер из ангорки. А дома он его, скорее всего, ни разу и не наденет.– Во Флориде, действительно, вряд ли возникнет необходимость надевать свитер!Перед моим мысленным взором предстал Тим в темно-бордовом свитере, который был на нем, когда он сказал, что наш брак не состоится. Все подробности этой сцены вспомнились мне так, словно это было вчера.– Изабель! – окликнула меня Жюли. – Что с тобой?– Ничего.Образ Тима немедленно испарился из моей головы.– У тебя такой вид, словно ты где-то далеко.– Просто задумалась, – сказала я. – А какого цвета твой свитер?Она посмотрела на меня так, словно сомневалась в моей вменяемости.– Бежевый, разумеется. Ты уверена, что с тобой все нормально?– Разумеется, уверена, – нетерпеливо повторила я. – Хочешь еще погуляем?Она покачала головой:– Пойдем лучше домой. Я обещала матери испечь к вечеру торт. Представляешь, она почему-то не может пойти и, как все люди, купить готовый. Ей подавай обязательно домашний!– Моя то же самое, – вздохнула я. – Пудинги, торты, ореховые пироги – она их печет в несметных количествах. И при этом жалуется, что ненавидит это занятие.– Зачем же тогда столько хлопот?– Не знаю. Наверное, срабатывает какой-то первобытный инстинкт. Алисон просто в ярость впадает, убеждая ее не напрягаться, но, между прочим, уплетает за обе щеки, когда перед ней оказывается тарелка с пирожками!Жюли засмеялась.– Хорошо бы у Энди был хороший аппетит. А то мать сильно разочаруется.– Я совершенно уверена, что у Энди будет просто волчий аппетит, – заверила я ее. – И не только на еду.Жюли поморщилась, но не стала мне возражать.
На Рождество к нам из Лондона приехала погостить мамина сестра Рейчел со своим мужем Дэннисом и маленькой дочкой Соркой. Рейчел и Дэннис были единственными нашими родственниками. Разница в возрасте между моей матерью и ее сестрой составляла двенадцать лет, так что Рейчел скорее напоминала мою старшую сестру, нежели тетю. Мы были с ней хорошими друзьями.Рейчел работала в страховой компании и достигла там выдающихся успехов: теперь у нее был собственный офис, на котором красовалась медная табличка с ее именем. Деннис был консультантом по рекрутингу в Сити и тоже неплохо зарабатывал. Можно сказать, что они оба были зажиточными людьми.– Привет, Иззи! – патетично воскликнула Рейчел, когда отец привез их из аэропорта домой. – Как поживаешь?– Эллен, ты выглядишь потрясающе! – продолжала она восхищаться, обнимая и целуя мою мать.– Уймись, наконец, – чуть не задохнулась мать. – Ты не в Лондоне. Хотя сомневаюсь, чтобы в Англии появилась мода на бурные поцелуи.– Не знаю, какая там мода, – сказала Рейчел, разматывая шарф, – только мне всегда хотелось вернуться домой такой вот блудной эмигранткой и устроить дома настоящий дебош!В это время в комнату вошел Деннис. Это был необыкновенно привлекательный человек, хотя его привлекательность заключалась не во внешности, а скорее – в доброте, покладистости и надежности характера. Мать говорила, что он уравновешивает собой ее безалаберную сестру. За Деннисом вошел отец с Соркой на руках.– Какое прелестное дитя! – запричитала мать, глядя на нее тем затуманенным взглядом, которым обычно женщины смотрят на маленьких детей.– У нее зубки режутся, – сообщила Рейчел. – По ночам она иногда плачет.Сорка потянулась к матери, устроилась у нее на руках, а потом изо всей силы ударила ее по уху.– Сорка! – в ужасе воскликнула Рейчел, но мать сделала вид, что ей не больно.В духовке поспели рулетики с сосисками, мужчины ударились в деловые разговоры, Сорка капризничала с дороги, и потребовалось теплое молоко и печенье, чтобы ее успокоить. Мы разошлись по комнатам только после полуночи, но я не особенно волновалась, потому что завтра можно было спать сколько угодно.
Но мне не удалось поспать с утра ни завтра, ни на следующий день. В шесть утра Сорка всех будила и требовала, чтобы взрослые совершали с ней прогулку по дому. Рейчел призналась, что ее дочь обладает ненасытным любопытством и неиссякаемой энергией.– Это очень утомительно, – пожаловалась она.– Надо было раньше детей заводить, – не подумав, ляпнула мать. – Тогда бы ты так сильно не уставала. Пожилым матерям всегда трудно приходится.На минуту в кухне повисла напряженная тишина.– Надеюсь, ты не совсем то хотела сказать, – наконец произнесла Рейчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140