Правда, здесь не было Врат небесного спокойствия, а самым высоким было здание муниципалитета, построенное в русском стиле, с плоской крышей. По случаю празднования Дня независимости оно было обильно украшено флагами и знаменами, которые со всех сторон свисали с его стен. Толпа из сотен тысяч человек собралась вокруг временно сооруженного помоста и кричала:
– Мы обязаны своей жизнью Коммунистической партии! Мы обязаны своим счастьем Председателю Мао!
Меня вместе с остальными арестантами вытолкнули из грузовика и провели в темную комнату в здании муниципалитета. Я почувствовала запах экскрементов: некоторые из заключенных уже не в силах были себя контролировать. Некоторые начали что-то невразумительно кричать.
Чтобы заставить отчаявшихся людей замолчать, охранники били их прикладами своих ружей, но это ничуть не усмиряло арестантов. По мере того как объявлялись имена заключенных, охранники выталкивали их к помосту. Каждый раз, когда открывалась ведущая к нему дверь, мы слышали, как с новой силой толпа выкрикивает лозунги.
Я искала взглядом Дикий Имбирь. Рой мыслей закружился у меня в голове. И вдруг такой поворот событий стал для меня неприемлемым, я не могла позволить ей убить Вечнозеленого Кустарника и заточить меня в тюрьму. Мне нужно было нарушить свое молчание. Я почувствовала горький вкус раскаяния. Впервые я подумала о том, что Дикий Имбирь не стоит таких жертв.
– Дикий Имбирь! Дикий Имбирь! – закричала я. Ко мне тут же подбежали охранники и ударили меня. Я упала, продолжая выкрикивать ее имя.
Ее не было на собрании, и я предположила, что она должна появиться позже, как важный гость. Она как-то рассказывала мне, что на заседаниях Председатель Мао всегда выступает последним.
Но вот объявили имя Вечнозеленого Кустарника. Когда охранники выталкивали моего любимого к помосту, он обернулся ко мне. Это было его прощание.
– Клен, я вернусь деревом. – Он улыбался сквозь слезы. – Я наполню твою жизнь свежей зеленью. Если тебе удастся выбраться, пожалуйста, сходи к моей бабушке, на гору Бей. Ей уже девяносто три года, и она живет в храме на самой вершине горы, он называется Пещерный храм. Скажи ей, чтобы каждое полнолуние она следила за стрекотанием сверчка под своей кроватью. Отдай Дикому Имбирю все мои значки, книги и скажи ей, что я горжусь тем, что стал антимаоистом.
Его белая рубашка и синие брюки были в крови. Через несколько минут его не станет. Я сломалась.
– Долой антимаоистов! – раздавалось из громкоговорителей. – Долой! Долой! Долой!
Ад для меня уже наступил. Мне хотелось уничтожить весь мир, мир, в котором Дикий Имбирь, не чувствуя раскаяния, продолжит свою жизнь прославленного маоиста. Мой разум восстал против сердца. Я собрала все свое мужество. Я искала глазами микрофон и чувствовала, что голос мой не дрогнет. Мысленно я представила свою речь и теперь точно знала, что скажу этой толпе. Я скажу, что устала притворяться, а потом выложу всю правду. Расскажу все, начиная с того, как наблюдала за ней из шкафа, и заканчивая подслушанным мной после слета разговором.
Я разрешила себе нарушить обещание и объявить, что моя любовь к Дикому Имбирю бесследно прошла.
– Осужденная Клен, – объявили в микрофон. Цепкими, как клещи, руками охранники схватили меня за плечи и, крепко держа, поволокли к помосту, где поставили в один ряд с Вечнозеленым Кустарником.
Я повернула голову к нему. Глаза его были закрыты, он стоял, подставив солнечным лучам лицо, на котором застыло отчаяние.
Чувствуя трепет в груди и дрожь в коленях, я не сводила глаз с микрофона.
Вдруг передо мной появился толстолицый мужчина с крошечными глазками, в руках у него были ножницы и электробритва. Охранник поставил меня на колени. Вместо неба надо мной повис двойной подбородок толстяка, который принялся обривать мне голову.
Толпа вскипала. Люди походили на скопление муравьев.
Мои волосы пучками падали на землю, из-за этого я почувствовала себя курицей, которую ощипывают на рынке.
Я говорила себе, что надо только дождаться своей минуты и обратиться к собравшимся.
Но вдруг огласили чье-то другое имя. Меня подняли с колен и столкнули с помоста.
Все, я уходила. О нет! Мне так и не представится возможность раскрыть правду. Какой же я была идиоткой! Если кому-то из арестантов и давали слово, то лишь потому, что они не могли говорить: у них были удалены голосовые связки!
Меня охватило отчаяние. Я всеми силами сопротивлялась, пытаясь вырваться, но от этого только получила от охранника удар прикладом по остриженной голове.
С боковой стороны площади стояло несколько грузовиков, в которые вновь стали сажать арестантов. Вечнозеленого Кустарника охранники потащили к первой машине, меня же поволокли ко второй. Вырвавшись из рук охранников, я бросилась к любимому, в истерике выкрикивая его имя. Я упала на землю, ко мне подскочили еще четыре охранника. Они пытались меня утихомирить, но от отчаяния я была как безумная. Я схватила Вечнозеленого Кустарника за ногу. Штанина его брюк намокла от моих слез. Но было уже слишком поздно, теперь его уже ничто не могло спасти. Слишком поздно я опомнилась. Я помогла Дикому Имбирю убить Вечнозеленого Кустарника.
Но где же она? В памяти всплыл голос моей покойной бабушки: «Когда глаза не видят, на сердце чисто». Очень разумно было с ее стороны теперь прятаться. Но я была просто уверена, что бывшая подруга наблюдает за нами, пусть только в мыслях, но она видит все происходящее здесь. Она наверняка отсчитывает каждую секунду, которую Вечнозеленому Кустарнику остается дышать, а мне видеть солнечный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51