Покосившись на выпивку, предложила:
- Давайте выпьем. За тебя, Нонна, ты женщина у-ух! Ты такая... Одним словом, русская женщина.
- "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет"? Некрасова знаешь? - спрашиваю.
- Не знаю, но сказано точно. Давайте выпьем за русскую женщину!
Но меня уже понесло.
- Знаешь русских?.. И то, что русские - оккупанты, тоже хорошо знаешь?
- А это - прежде всего! - полоснула она наотмашь.
Боковым зрением я увидела входящего Ионаса.
- Запомни: пацаны наши не хотели умирать на чужбине. К маме им хотелось, домой хотелось, на родину рвались... Но пуля сразила русского парня здесь, не объяснив, почему здесь и за что! Ты не хотела бы умереть в России, а он не хотел в Эстонии...
- Я латышка,- растерянно пролепетала она.
- Не важно! Принесла ли ты хоть раз цветок на могилу русского парня? Забудете, затопчете, предадите забвению могилы тех, кто вас от фашистов спас,- Бог вас накажет...
Я опустила лицо, чтоб не видели слез...
Попрощались с Отто и его женой Верой. Договорились встретиться в Таллинне. Мальчик сел рядом с Ионасом, а мы с Маргаритой - сзади.
Вот и остановка - небольшой дом с крыльцом. Мы с подружкой и ее сыном вышли. Ионас нажал на газ.
Мама Маргариты приняла меня очень хорошо.
- Она гостям рада и любит русское кино. Проходи, будь как дома.
Мне отвели отдельную комнату, я наконец легла, и тут же нахлынули мысли об Ионасе. Ни к чему это... Распустилась. Увлеклась... Поставила себе на грудь командировочный приемничек "Селга", тихо плачу, прощаюсь. Больно. Очень больно...
"Ноктюрн",- объявляет голос. Красиво играет квартет. Сердце забилось, да так сильно, что я села. Пошарила глазами по неосвещенной комнате, по колышущимся веткам за окном и пошла к окну... Ты здесь!.. Под окном "наша" машина. Вгляделась, увидела: дверцы распахнуты, кое-где белеют кусочки простыни, свесился плед... Спишь, рыцарь мой? А я лью теплые слезы... Как я люблю тебя!.. И тебя, твою силу и красоту, и Прибалтику... Тихо, сладко, хорошо - пусть хоть на миг.
Легла в постель, но уснула лишь под утро. Как только услышала стук в дверь, сразу догадалась, что это он, Ионас.
- Викторовна! Кофе на столе...
- Сейчас, сейчас! - Я схватила косметичку, одежду и, пряча лицо, рванула в ванную... Облилась хорошенько, навела легкий марафет и вышла. Маргарита подмигнула мне и фальшиво удивилась:
- Представляешь? Ночевал под окнами!
- Знаю! - ответила я и слегка прикоснулась губами к его щеке, как будто впереди были не сутки, а вечность.
Мы с Ионасом словно переболели каким-то недугом, тяжело молчали, не разговаривали. Поблагодарили за угощение, попрощались, Ионас пошел к машине. Ах, дорога, ах, лето, ах, несчастье! Мы как бы уговорились, не уговариваясь. Все ясно.
Большую часть пути ехали молча, иногда говорили о незначительном. Маргарита рассказала мне о трагедии в личной жизни Ионаса. Полюбил молоденькую еврейку, родился сын. Жили счастливо. Захотелось ей в Америку - он ни в какую! Хуторские не уезжают. Страдал. Потом пришел в себя...
Вот и Таллинн...
Председатель общества "Знание" и Скайдрида в синих джинсах и желтой водолазке поджидают нас у гостиницы "Таллинн". Свободных мест в ней никогда нет и не будет. Тут же отправились во Дворец культуры.
Все пошло по накату: в актерской комнате чай, кофе, сладости, цветы. Я стала листать увесистый альбом с фотографиями гостей города, знаменитых артистов, и автографами на память. Кого там только не было!.. Сколько знакомых, родных лиц из разных республик...
Вышла на сцену. Зал битком. Актеры любят выступать на этой сцене н всегда аншлаг. Я вдохновилась... Овация. Повалили желающие получить автограф. Ионас сдерживал напор. Похвалы, цветы, рассуждения о кино... Как обычно.
Потом Ионас и Скайдрида повезли меня в гостиницу. Ионас внес в номер все мои вещи, вплоть до коробки с пленкой. Прежде она у него была постоянно в багажнике. Сердце забилось так сильно, что я услышала его.
- Я вернусь через семь минут,- сказал он и поспешил догнать свою подружку.
Значит, он придет ко мне?.. На ночь... Как это?.. Останется у меня... Ополоснулась под душем так, чтоб не капнуть на лицо,- пусть буду в легком гриме. Надела крепдешиновое платье в цветочек и лаковые туфли. Не успела закончить сборы, как в белой, как снег, рубашке и с влажными волосами встал в дверях "мой" красавец.
- Мы едем на корабль,- сообщил он.
И машина, смотрю, блестит, как мои туфли.
Приезжаем на берег. У причала стоит небольшой корабль с ярко освещенными иллюминаторами. Гремит музыка. Ионас берет меня под руку, и мы входим в уютный зал. За столиками молодежь. Некоторые сидят на коленях друг у друга. Курят, смеются...
Ионас усадил меня за двухместный столик, а сам направился к буфету. Заставил стол и сел. Разлил по фужерам грузинское вино и, не глядя на меня, сказал:
- У тебя увлажнились глаза, и ты стала еще красивее.
Я едва сдержала слезы.
- Когда я жила на Кубани,- сказала я,- на танцы к нам приходили морячки. Меня никогда не приглашали: в ходу были пухленькие с кудряшками девочки. А вот когда мы вечерами крали яблоки в чужих садах или рассказывали что-нибудь, шутили, тут уж я занимала первое место - мальчики все были мои.
- Там был и я. Просто ты меня не заметила...
Мы чокнулись, выпили прекрасного вина "Хванчкара".
Вдруг сзади к Ионасу подошла Скайдрида и прикрыла ему ладонями глаза.
- Вот вы, оказывается, где! - торжествующе сказала она.
Ионас встал, усадил ее на свой стул и пошел за другим. Принес стул для себя, присел. Они заговорили вполголоса по-эстонски. Потом поднялись и быстро пошли к выходу. Внезапно Ионас вернулся и приказал мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20