В желудке у меня идет какое-то кувыркание; я притворяюсь, что все это из-за мяты.
Чесу с Шерманом наконец удается закрепить Стюхин хвост. Шерм опускает свой жирный зад примерно в футе от кончика и надежно придавливает его к полу конюшни.
– Топор не забыл? – спрашивает он у Чеса, и тот сжимает острый инструмент в правой руке, готовый немедленно использовать его по назначению.
– Давай, – говорит Чес.
Шерман аккуратно разрывает полиэтиленовый пакетик и сыплет мелкий порошок на самый кончик отчаянно корчащегося хвоста Стю.
Полотенце с трудом приглушает пронзительный вопль, сотрясающий во всех иных отношениях тихую конюшню. Плоть мгновенно начинает растворяться под яростным напором бактерий, кончик Стюхиного хвоста исчезает прямо у меня на глазах, лужица светло-зеленой жижи скапливается на полу. Но там лишь бросовые продукты работы бактерий – они пожирают все мельчайшие клочки плоти диноса, какие только могут найти, кожу, все остальное, а потом перерабатывают и выпихивают это дело со своего противоположного конца.
Я застрял на нейтральной полосе между отвращением и завороженностью – совсем как на играх «Лос-Анджелес Клипперс» – и не могу оторвать глаз от жуткого зрелища. Целый дюйм Стюхиного хвоста исчез за неполных тридцать секунд, и теперь я уже вижу кусочек кости там, где была начисто отъедена плоть. Костный мозг и эмаль – две вещи, которые бактерии наотрез отказываются пожирать. Глаза бедняги дико выпучиваются от боли, его чешуйки плотно прижаты к веревке, зарывающейся в его руки, оставляющей там глубокие борозды…
– Давай, – спокойно говорит Шерм. – Руби.
Чес повыше заносит топор и обрубает Стюхин хвост на дюйм выше того участка, где бактерии продолжают свое пиршество. Твердый шмат мяса плюхается на пол, и через считанные секунды микроскопические обжоры поглощают оставшуюся часть плоти, оставляя среди опилок лишь небольшой кусочек хвостовой кости и липкую зеленую лужицу.
Однако удар топором спас Стю от дальнейшей атаки распад-бактерий, и хотя его хвост обильно кровоточит, до завтра он наверняка доживет. Шерман протягивает руку и вытаскивает полотенце изо рта несчастного раптора. Стю что-то еле внятно бормочет, его воспаленные глаза слезятся, губы звучно шлепают с каждым вдохом.
– Тихо, – утешает его Шерман. – Спокойно. Скажи нам, где билеты, и мы на этом закончим. Как следует тебя вылечим, где надо заштопаем.
Но Стю сейчас по ту сторону разума. Боль наверняка чудовищная. Конечно, нервы на хвосте не так чувствительны, как в области паха, но если тебе перерубят их топором, тоже радости мало.
Чес сует руку в свою волшебную сумку и достает оттуда коричневую бутылочку. Затем выливает немного жидкости на кусок марли и прижимает ее к кровавому обрубку Стюхиного хвоста. Здоровенный раптор сперва подпрыгивает от соприкосновения марли с сырой плотью, но затем испытывает заметное облегчение, и мышцы его расслабляются.
– Топический анальгетик, – объясняет Снохе Шерман. – Теперь получше?
– Ага, – всхлипывает тот. – Ага.
– Короче, у нас два варианта. У Чеса есть нити для зашивания ран – или еще один пакет опять все запустит.
– Шерм…
– Погоди, Стюха, дай я тебе все объясню. У нас… Чес, сколько у нас там еще пакетов?
– Пять.
– Aгa, пять. То, что нужно. Еще один, чтобы покончить с хвостом – и теперь я уже не дам Чесу его отрубить. По одному для каждой ноги – это три. Дальше мне наверняка все эти заморочки наскучат, и я перейду прямо к голове. Никогда не задумывался, каково бывает, когда бактерии твои глазные яблоки жрут? – Я прикидываю, в какой мере Шерман всем этим наслаждается. Получается у него очень хорошо.
– Я не знаю, где Пепе, – упирается Стю.
– Значит, ты признаешь, что вы двое решили Эдди Талларико кинуть?
Стю отворачивается, но Шерман берет его за голову и разворачивает ее назад, пронзая здоровенного раптора гневным взором. Нет сомнений, за кем в этом помещении сила – с распад-пакетами или без.
– Да, – наконец признает Стю.
Чес испускает легкий смешок.
– Сукин сын…
– Он ничего нам не платит, – выпаливает Стю. – Мне приходится на диете из тунца и собачьего корма сидеть. Черт, я этот конский костюм напяливаю, чтобы мне с этого дельца малость овса перепало…
– Заткнись, – велит ему Шерман. – Заткнись сию же секунду, ты, предатель ублюдочный. А потом вдохни поглубже и скажи мне, где билеты.
Стю шумно набирает полные легкие воздуха:
– Они у Пепе…
– А эта залупа конская где?
– Не знаю. Клянусь – не знаю. Наверное, он пытается себе все деньги захапать…
Шерм кивает Чесу, и тот готовит новый пакет. Стю опять начинает вопить – он в темпе сообразил, к чему все идет.
– Господи, – бормочет недавний конь, – да если бы я только знал, я бы вам сразу сказал…
– Очень может быть, – говорит Шерман. – Но порой мы сами не знаем, что мы знаем, а чего не знаем, пока нас не поставят к стенке и расстрельная команда винтовки не поднимет.
Чес разрывает пакет и подходит к хвосту Стю. На сей раз они даже не трудятся сунуть ему в рот полотенце – надо полагать, думают, что он вырубится от боли. Чес держит пакет за уголок, болтая им перед корчащейся фигурой раптора.
В этот момент я уже должен вмешаться. Сказать что-нибудь. Что-нибудь сделать. Но я вдруг обнаруживаю, что буквально прирос к полу. Это не мое дело. Здесь просто еще один идиотичный гангстер, исподтишка надувающий других идиотичных гангстеров. Теперь он пытается не расколоться, и ему приходится платить по счетам. Вмешиваться во все это – не самый мудрый ход.
Но другого хода я попросту не знаю. А потому все-таки делаю шаг вперед:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115