– Смотри, время позднее, на улицах Рима порой небезопасно. Никогда не знаешь, с кем столкнешься в темном переулке. – Конти наслаждался замешательством гида. – Я не золотой слиток прошу, слышишь, урод, а всего лишь билет.
Шарлотта не поняла ни слова из сказанного Конти, но заметила на лице Марко растущее беспокойство. Конти перевел взгляд на нее.
– Просто я думал, может, вам захочется компании… – сказал он, изображая из себя страдальца. – Приятного вечера, доктор Хеннеси.
С этими словами наемник сделал два шага назад, развернулся и зашагал через площадь.
– Простите, ради бога, – смущенно пробормотала Шарлотта.
Марко пару раз нервно сглотнул, чтобы обрести дар речи:
– Ваш друг?
– Мы едва знакомы, – быстро ответила она. – И спасибо вам, что не уступили. Иначе вечер для меня был бы безнадежно испорчен.
– Ну что ж. – Гид, приходя в себя, причесал пятерней свою гриву. – Пойдемте?
Пока Марко официально представлялся группе и вкратце рассказывал о маршруте экскурсии, Шарлотта оглядела площадь в поисках Конти и, не обнаружив его, вздохнула с облегчением. Кто же он на самом деле? Какое отношение этот жуткий человек может иметь к Ватикану?
Шарлотте потребовалось не менее часа, чтобы забыть о неприятной встрече на пьяцце Навона. Но, слушая непринужденное повествование Марко, она мало-помалу окуналась в невероятную историю Рима. Он увлек группу в удивительное путешествие по знаменитому римскому Пантеону, строительство которого было завершено в 125 году н. э. императором Адрианом. Там Шарлотта залюбовалась необъятным сводом купола, конструкция которого, казалось, держится вопреки законам физики, и долго смотрела, как таяли солнечные лучи, проливаясь сквозь широкое круглое окно в его центре.
Затем они отправились к пересечению трех дорог – tre vie – полюбоваться огромным барочным фонтаном Никола Сальви с его тритонами, верхом на морских коньках охраняющими колесницу-раковину Нептуна. Потом миновали площадь Испании, от которой вверх по крутому склону поднимались 138 ступеней к двум колокольням-близнецам, расположенным по обе стороны от церкви Троицы-на-Горе.
Несколькими кварталами далее пред ними во всей красе брешианского мрамора предстал Иль Витториано, архитектурный памятник, несомненно привлекающий взгляд (хотя большинство римлян вряд ли выразились бы столь сдержанно). Он напоминал колоссальный свадебный торт, втиснутый в самый центр Старого Рима. В 1925 году его сооружение завершили и назвали в честь Виктора-Эммануила II – первого короля объединенной Италии.
К тому времени, как экскурсанты поднялись к полуразрушенным аркам и колоннам форума на Капитолийском холме – единственной возвышенности, оставшейся от легендарных Семи холмов, – солнце стало скатываться за горизонт, а молодой месяц наливаться силой. В эти мгновения Шарлотта Хеннеси почувствовала, что совсем потерялась в тенях древней империи.
Когда группа перешла от Старого Рима к Колизею, весь город уже купался в ярких огнях, словно надев новую личину. Обходя снаружи огромный, высотой в сорок восемь метров, амфитеатр с тремя ярусами галерей из белого известняка, Шарлотта готова была поклясться, что слышит звон мечей гладиаторов и львиный рык.
Но уже в следующее мгновение воображение обернулось вызывающей озноб реальностью – она поймала на себе быстрый взгляд современного гладиатора, отступившего в густую тень. Как бы ни хотелось верить, что ей это померещилось, сомнений не было. Опять Сальваторе Конти!
Четверг

38
Храмовая гора
Бартон пришел к усыпальнице в начале десятого утра. Поздоровавшись с Акбаром, он пробрался сквозь пролом и очутился внутри. Разак уже был там. Мусульманин, в аккуратно выглаженных слаксах и белой рубашке с воротником, стоял, скрестив на груди руки и глубоко погрузившись в свои мысли. Не знай Бартон Разака, он был бы готов поклясться, что тот собирается примириться с этим местом.
– Жарковато сегодня.
– Да.
Бартон отряхнул брюки от пыли и поинтересовался:
– Рискну спросить, какова была реакция Фаруха, когда он увидел свою машину?
– Он не обрадовался, – поморщился Разак.
Это еще мягко сказано. Вчера вечером Фарух устроил ему настоящий разнос, когда увидел, что его великолепный «мерседес» подлежит серьезному ремонту. «Зачем только я отпустил тебя! Вопиющая безответственность! Ты что, не знал, куда едешь, Разак? Чего ради тебя туда понесло?» – Разак почувствовал себя нашкодившим подростком. – «Хорошо еще, он застрахован, а страховку, поверь мне, добыть очень нелегко, если ты палестинец».
– Вы рассказали ему о том, что мы узнали?
Разак покачал головой, прижал палец к губам, кивнув в сторону Акбара, и за рукав потянул Бартона к дальней стене усыпальницы.
– Думаю, он еще не готов это услышать, – прошептал он.
В эту ночь Разак почти не спал, размышляя, кто же мог подослать снайпера. Единственное, что приходило в голову: Шин Бет подчищает хвосты. В этом случае весьма велика вероятность того, что они с Бартоном могут разделить судьбу Тахима, если не поторопятся найти ответы.
– Помните наш уговор: мы никому не должны рассказывать ни о том, что слышали вчера, ни о том, что с нами случилось. Поскольку неизвестно, каковы будут последствия.
Бартон кивнул. Разак отпустил его рукав и сменил тему.
– Так зачем мы с вами опять здесь?
Археолог собрался с мыслями.
– Вчера я уже говорил, что посидел и хорошенько подумал над «концептом» этой усыпальницы. И кое-какие факты у меня просто не стыкуются. – Бартон вышел в центр помещения, взгляд его заскользил по стенам. – У меня из головы не выходит Иосиф Аримафейский, его положение в обществе, власть и деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111