Мои мысли сейчас за тысячу миль отсюда.
– Я не знаю, где живет Макаров. Я из Нессельванга, это к западу. Но подождите, я позову кого-нибудь из местных.
Прежде чем она смогла остановить его, он крикнул что-то человеку на другой стороне площади. Она не хотела бы привлекать к себе так много внимания. Двое мужчин заговорили по-французски, она не очень-то им владела, но уловила некоторые знакомые слова. Макаров. К северу. Три километра. У озера.
– Эдуард знает Макарова. Говорит, что он живет на севере. В трех километрах отсюда. Прямо у берега озера. Поезжайте по той дороге. Небольшой каменный дом с трубой.
Сюзанна улыбнулась и кивком поблагодарила за информацию, а затем услышала, как человек с той стороны площади кричит:
– Юлиус, Юлиус!
К палатке подбежал мальчик лет двенадцати. У него были светло-каштановые волосы и хорошенькое личико. Продавец что-то сказал парнишке, затем мальчик подбежал к ней. Прямо позади рынка стая уток взлетела с озера в бледно-голубое утреннее небо.
– Вы ищете Макарова? – спросил мальчик – Это мой дедушка. Я могу показать вам, где он живет. – Его юные глаза обшаривали ее грудь.
Ее улыбка стала шире:
– Тогда показывай дорогу.
Мужчинами любого возраста было так легко манипулировать!
ГЛАВА XXVII
Кельхайм, Германия
Суббота, 17 мая, 9.15
Рейчел взглянула на сидящего рядом Кристиана Кнолля. Они мчались на юг по шоссе Е533 и уже находились в тридцати минутах езды от Мюнхена. Через тонированные окна «вольво» просматривалась местность – призрачно вырисовывающиеся сквозь завесу тумана вершины, шапки снега на склонах высот, внизу одетых зелеными елями и лиственницами.
– Здесь так красиво, – сказала она.
– Весна – лучшее время, чтобы приехать в Альпы. Вы первый раз в Германии?
Она кивнула.
– Вам очень понравятся эти места.
– Вы много путешествуете? – поинтересовалась Рейчел.
– Все время.
– А где вы живете?
– У меня квартира в Вене, но я редко там бываю. Моя работа гоняет меня по всему миру.
Рейчел разглядывала своего загадочного шофера. Его плечи широки и мускулисты, шея крепкая, руки длинные и сильные. Он опять был одет в повседневную одежду. Клетчатая суконная рубашка, джинсы, ботинки и легкий запах сладкого одеколона. Кристиан был первым европейским мужчиной, с которым она по-настоящему общалась за последнее время. Может быть, очарование было именно в этом. Он безусловно возбудил ее интерес.
– В отчете КГБ сказано, что у вас двое детей. А муж есть? – спросил Кнолль.
– Раньше был. Мы в разводе.
– Это довольно широко распространено в Америке.
– Я рассматриваю сто или даже больше таких дел за неделю у себя в суде.
Кнолль покачал головой:
– Просто позор.
– Люди как будто не могут жить вместе.
– Ваш бывший муж адвокат?
– Один из лучших. – Какая-то «вольво» просвистела мимо по левому ряду. – Удивительно. Эта машина, наверное, едет сто миль в час.
– Почти сто двадцать, – сказал Кнолль. – Мы сами едем почти сто.
– Это так не похоже на Атланту.
– Он хороший отец? – продолжал допытываться Кнолль.
– Мой бывший муж? О да. Очень хороший.
– Отец из него получился лучше, чем муж?
Странные вопросы. Но она не возражала против того, чтобы ответить; анонимность незнакомца сглаживала вторжение в ее личную жизнь.
– Я бы не сказала. Пол хороший человек. Любая женщина хотела бы быть с ним.
– Почему же не вы?
– Я не сказала, что не хотела. Я просто сказала, что мы не можем жить вместе.
Кнолль, кажется, почувствовал ее колебания.
– Я не хотел совать нос в чужие дела. Просто меня интересуют другие люди. У меня самого нет постоянного дома и корней, и мне нравится выспрашивать других. Просто любопытство. Ничего более.
– Ничего страшного. Я не обижаюсь. – Несколько мгновений она сидела молча, затем сказала: – Мне надо бы позвонить и сообщить Полу, где я остановилась. Он присматривает за детьми.
– Вы можете связаться с ним сегодня вечером.
– Он вообще недоволен тем, что я поехала. Он и мой отец говорили, что мне надо держаться подальше от всего этого.
– Вы обсуждали поиски Янтарной комнаты с вашим отцом перед его смертью?
– Вовсе нет. Он оставил мне письмо вместе с завещанием.
– Тогда зачем вы здесь?
– Просто я должна это сделать.
– Я понимаю. Янтарная комната – достойная награда для многих. Люди ищут ее с войны.
– Мне так и говорили. Что делает ее такой особенной?
– Трудно сказать. Искусство по-разному воздействует на людей. Но что интересно, Янтарная комната одинаково поражает всех. Я читал отчеты девятнадцатого и начала двадцатого века. Все соглашаются, что она великолепна. Представьте себе: целая комната, покрытая янтарем.
– Звучит удивительно.
– Янтарь очень ценится. Вы много знаете о нем? – спросил Кнолль.
– Почти ничего.
– Это просто ископаемая древесная смола, в возрасте от сорока до пятидесяти миллионов лет. Сок растений, отвердевший за тысячелетия и превратившийся в драгоценный камень. Греки называли его электрон – солнечное вещество – за его цвет и еще потому, что, если его потереть, он производит электрическую энергию. Шопен перебирал янтарные четки, прежде чем сесть за пианино. Он теплый на ощупь и забирает испарину.
– Я этого не знала.
– Римляне верили, что если вы Лев по знаку зодиака, то ношение янтаря принесет вам удачу. А если вы Телец – то неприятности.
– Может, мне стоит приобрести немного янтаря. Я Лев.
Он улыбнулся:
– Если вы верите в такие вещи. Средневековые доктора предписывали янтарные ингаляции для лечения воспаления горла. Его пары во время кипения очень душисты и предположительно обладают лечебным эффектом. Русские называют его морским фимиамом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123