Израильтяне так никогда не поступают.
Малоун встал, сходил в ванную комнату и вернулся с флаконом антисептика и чистым полотенцем.
– На, вцепись в него зубами, – велел он, протягивая полотенце женщине.
Ее глаза удивленно округлились.
– Зачем?
– Мне нужно обработать рану, и я не хочу, чтобы кто-то услышал твои крики.
Глаза Пэм раскрылись еще шире.
– А эта штука щиплется?
– Сильнее, чем ты можешь себе представить.
Стефани закрыла сотовый телефон. «Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас». Вот это да! По спине женщины пробежал холодок страха, но самоконтроль, выработавшийся за годы, проведенные в разведке, не позволил охватившим ее чувствам выйти наружу.
Повернув голову к Кассиопее, сидящей рядом с ней на заднем сиденье, она сказала:
– Боюсь, в настоящее время ты – единственный человек, которому я могу доверять.
– Похоже, ты этим разочарована?
– Я тебя почти совсем не знаю.
– Неправда, во Франции ты видела, на что я способна.
Кассиопея была права. Она прошла серьезную проверку.
Стефани знала о том, что темнокожая красавица, родившаяся в Барселоне тридцать семь лет назад, была мусульманкой, но далекой от фанатизма, имела степени магистра в инженерном деле и средневековой истории. Она являлась единственным акционером и собственником трансконтинентального конгломерата со штаб-квартирой в Париже. В конгломерат входило множество международных предприятий различного профиля, общий оборот его исчислялся многими миллиардами долларов. Начало этому бизнесу было положено ее отцом-марокканцем, а Кассиопея впоследствии все унаследовала, но в повседневной деятельности своих предприятий она практически не принимала участия. Она также была председателем Голландского фонда, который тесно сотрудничал с ООН в борьбе со СПИДом и голодом в мире, в первую очередь в Африке.
Из личного опыта общения с этой женщиной Стефани знала, что Кассиопея ничего не боится, а из винтовки умеет стрелять с точностью заправского снайпера. Витт имела деловые отношения с последним мужем Стефани, поэтому знала о ее личной жизни больше, чем той хотелось бы. Стефани безоговорочно доверяла этой женщине – тут вопросов быть не могло. Направив на помощь Стефани именно Кассиопею Витт, Торвальдсен сделал мудрый выбор.
– У меня серьезные проблемы.
– Это я уже поняла.
– И Коттон в беде. Мне необходимо с ним связаться.
– Хенрик не получал от него никаких известий. Малоун обещал позвонить, когда будет готов, но ты ведь знаешь Коттона лучше, чем кто-либо другой!
– Как держится Гари?
– Он такой же, как и его отец, крутой парень. С Хенриком он в безопасности.
– Где Пэм?
– Возвращается в Джорджию. Она прилетела с Малоуном в Лондон, а оттуда должна была отправиться в Америку.
– Израильтяне тоже в Лондоне. Группа наемных убийц.
– Коттон – большой мальчик, он справится. А нам пока нужно решить, как разобраться с твоими проблемами.
Да, в этой головоломке действительно нужно было разобраться. «Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас». Это может объяснить, почему на Капитолийском холме не было видно полицейских. Обычно их там полно.
Поглядев в окно, Стефани увидела, что они находятся рядом с Дюпон-Серкл.
– Нужно убедиться, что за нами нет слежки.
– Удобнее всего это сделать в метро.
Стефани согласилась.
– Куда направимся? – спросила Кассиопея.
Стефани взглянула на очертания духового пистолета, угадывающиеся под жакетом женщины.
– У тебя еще остались эти дротики, которые так ловко усыпляют людей? – осведомилась она.
– Навалом!
– Тогда я точно знаю, куда нам надо ехать.
29
Лондон, 19.30
Малоун сидел в кресле между окном и кроватью, на которой крепко спала Пэм. Ранец Джорджа Хаддада лежал у него на коленях. Он оказался прав относительно антисептика: пока он обрабатывал рану, Пэм морщилась, крепко впившись зубами в полотенце, а по ее щекам катились слезы. И все же она мужественно выдержала это испытание, не издав ни звука. Малоун спустился в бутик, расположенный в вестибюле гостиницы, и купил ей новую рубашку.
Малоун устал, но его «Магеллановы нервы», как он сам называл их, снабжали мышцы неистощимой энергией. В его памяти были живы дни, когда он не ел по несколько дней, в его крови бурлил адреналин, а мысли были заняты только одним: выполнить задание и при этом уцелеть. Ему казалось, что эта гонка – часть его прежней жизни, и с тех пор он больше никогда не испытывал тех ощущений. Но вот они вернулись.
Последние несколько часов казались страшным сном. Вот только когда просыпаешься после приснившегося кошмара, происходившие в нем события кажутся размытыми и смазанными, а каждая минута сегодняшнего дня отпечаталась в его сознании четко, как качественная фотография. Его друга Джорджа Хаддада застрелили прямо на его глазах. Какие-то люди, преследующие только им известную цель, охотились за чем-то, и все это, казалось бы, не имело никакого отношения к самому Малоуну. Тем не менее кто-то из тех же людей похитил сына Малоуна и взорвал его книжный магазин. Нет, это его касалось, да еще как! Он был намерен поквитаться с ними и, подобно Хаддаду, полон решимости расплатиться сполна.
Но для этого ему была нужна информация.
Комментарии Хаддада – и до, и после появления израильтян – были довольно загадочны. Хуже того, он так и не успел толком сообщить о том, что открыл много лет назад и из-за чего Израиль возжаждал его смерти. Надеясь на то, что ответы на эти вопросы находятся в ранце, лежащем у него на коленях, Малоун расстегнул застежки и достал из него книгу, три блокнота и четыре карты.
Книга представляла собой томик восемнадцатого века в обложке из хрупкой тисненой кожи, словно выгоревшей на солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146