Они ничего не знали о жизни своих предков. Поэтому Палестина, которую мы знаем, должна оставаться ею в обоих заветах. Это наша задача, наша миссия, брат мой. От нас зависит будущее нашей религии, нашего Господа Иисуса Христа, и Он вдохновляет нас на выполнение Его воли».
Торвальдсен перестал читать и задумался. Два Отца Церкви, возможно, самые блистательные из всех, которых знала история, обсуждали то, как следует подтасовать текст Ветхого Завета при переводе его на латынь. Очевидно, что Иероним читал манускрипт, написанный на древнееврейском, и заметил ошибки в его более ранних переводах на греческий. Августин был знаком с трудами Геродота и Страбона, один из которых считался отцом истории, а второй – географии. Один – грек, другой – римлянин. Люди, которых разделяли века и которые коренным образом изменили мир. «География» Страбона существует и поныне и считается одним из самых ценных древних текстов, рассказывающих о мире тех времен. Его «Исторические записки» не сохранились. Не сохранилось и копий этого труда. И Августин читал его. В Александрийской библиотеке.
– Что все это значит? – спросил Гари.
– Очень многое.
Если ранняя церковь на самом деле фальсифицировала текст Ветхого Завета, чтобы приспособить его для достижения своих целей, знание этого могло повлечь катастрофические последствия. И Херманн прав: христиане наверняка ввяжутся в глобальную драку, которая начнется после того, как эта новость станет известна миру.
Мысли Торвальдсена метались. Он лихорадочно размышлял над тем, что задумал Синее Кресло. За долгие годы их знакомства он успел узнать, что Херманн является закоренелым атеистом. Религию он рассматривает лишь в качестве средства для достижения политических целей, а веру считает спасательным кругом для слабых. Он с нескрываемым удовольствием понаблюдает за тем, как три главные мировые религии сражаются за то, чтобы не допустить разоблачения скандальной истины: Ветхий Завет, известный им испокон веку, на самом деле представляет собой нечто совершенно иное.
Страницы, которые держал в руках Торвальдсен, были поистине бесценны. Они являлись частью необходимых Херманну доказательств, но Синему Креслу понадобится нечто более существенное, и именно поэтому для него была столь Александрийская библиотека. Если библиотека все еще существует, она может оказаться единственным источником, способным пролить свет на этот запутанный богословско-исторический вопрос. Но это проблема Малоуна, тем более что сейчас он на пути в Синай.
Датчанин мысленно пожелал своему другу удачи.
Однако остается еще президент Соединенных Штатов Америки. Его смерть запланирована на следующий четверг. Вот это уже проблема Торвальдсена.
Он выудил из кармана сотовый телефон и набрал номер.
66
Синайский полуостров
Малоун разбудил Пэм. Она села на лавке и вынула из ушей затычки.
– Мы прилетели, – сказал он.
Женщина потрясла головой, чтобы стряхнуть остатки сна, и подняла на него глаза.
– Что, уже приземляемся? – спросила она.
– Прилетели, – повторил Малоун, решив, что она не расслышала его из-за гула двигателей.
– Долго я спала?
– Несколько часов.
По-прежнему с парашютом за спиной, она встала с лавки. С130, падая в воздушные ямы и переваливаясь с боку на бок, упорно прокладывал себе путь в утреннем воздухе.
– Сколько осталось до посадки?
– Не волнуйся, скоро мы отсюда выберемся. Хочешь есть?
Она мотнула головой.
– Ни в коем случае. Меня все время мутило. Желудок только-только успокоился.
– Тогда попей водички.
Малоун протянул ей пластиковую бутылку с минералкой. Она отвинтила крышку и сделала несколько глотков.
– Похоже на путешествие в товарном вагоне.
Он улыбнулся.
– Весьма точное сравнение.
– Тебе раньше приходилось летать на таких самолетах?
– Постоянно.
– Непростая у тебя была работа.
Впервые она отозвалась о его бывшей работе с чем-то напоминающим уважение.
– Я сам напросился на это.
– А я только начинаю понимать, с чем она связана. Меня до сих пор трясет при мысли о часах со шпионской начинкой. Какой же я была дурой, думая, что действительно нравлюсь этому человеку.
– Может, так оно и было?
– Брось, Коттон. Он использовал меня.
Было видно, что мысль об этом ранит ее.
– Использовать людей – часть нашей профессии, и она мне никогда не нравилась.
Пэм снова попила из бутылки.
– А я использовала тебя, Коттон.
Она была права. Именно так все и обстояло.
– Я должна была рассказать тебе про Гари, но я этого не сделала. Так имею ли я право судить других?
Сейчас было не самое подходящее время выяснять отношения, но Малоун видел, что все случившееся не дает ей покоя.
– Не парься! Давай сначала закончим с одним делом, а потом обсудим все остальные.
– Я не парюсь. Просто хотела, чтобы ты знал, какие чувства я испытываю.
Это тоже было что-то новенькое.
К монотонному гулу двигателей прибавился гул открывающейся задней аппарели самолета. В грузовую зону ворвался поток воздуха.
– Что происходит? – спросила она.
– По-видимому, план полета включает в себя выполнение каких-то определенных операций. Не забывай, ведь мы для них только случайные попутчики. У них своя работа. Отойди назад и встань рядом с бригадиром грузчиков.
– Зачем?
– Они просили так сделать. Я пойду с тобой.
– Что поделывает наш друг?
– Вынюхивает все, что можно. Мы с тобой должны не спускать с него глаз.
Малоун смотрел, как Пэм пошла в хвостовую часть самолета. Затем он подошел к Макколэму, стоявшему у противоположного борта, и сказал:
– Пора.
Макколэм, наблюдавший за разговором Малоуна и Пэм, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146