Вдруг они заметили компанию
актеров, которые тоже изменили старому казино, связав свою карьеру г на-
рождающейся славой нового курорта.
Мадемуазель Одлен, теперь очень нарядная, прохаживалась под руку с
раздобревшей, важной мамашей. Птипивель из Водевиля увивался около них,
а позади дам шел Лапальм из Большого театра в Бордо, споря о чемто с му-
зыкантами-с неизменным маэстро Сен-Ландри, пианистом Жавелем, флейтистом
Нуаро и мучеником контрабаса Никорди.
Завидев Поля и Гонтрана, Сен-Ландри бросился к ним. Зимой он написал
крошечную музыкальную комедию в одном акте, поставленную в маленьком
второстепенном театре, но газеты отозвались о ней довольно благосклонно,
и теперь маэстро свысока говорил о Масснэ, Рейере и Гуно.
Он по-приятельски протянул обе руки Полю и Гонтрапу и тотчас принялся
пересказывать свой спор с музыкантами оркестра, которым дирижировал:
- Да, дорогой мой, со всеми песенниками старой школы покончено. Крыш-
ка им, крышка! Мелодисты от жили свой век. Вот чего они не желают по-
нять. Музыка - новое искусство. А мелодия - ее младенческий лепет. Не-
развитому, невежественному слуху приятны были ритурнели. Они доставляли
ему детское удовольствие, как ребенку, как дикарю. Добавлю еще, что
простониродью, людям неискушенным, примитивным, всегда будут нравиться
песенки, арии. Мещанские вкусы, вкусы завсегдатаев кафешантанов!
Я прибегну к сравнению, чтобы вы лучше меня поняли. Глаз деревенщины
привлекают резкие краски, аляповатые картины: глаз образованного горожа-
нина, лишенного, однако, художественного вкуса, радуют наивные, слащавые
цвета и трогательные сюжеты; но художник с изощренным глазом любит, по-
нимает и различает неуловимые нюансы, тончайшие переходы одного и того
же тона, таинственные модуляции, аккорды оттенков, которых непосвященные
не видят.
То же самое происходит и в литературе: швейцары любят приключенческие
романы, буржуа - романы умилительные, а утонченные люди любят только та-
кие книги, которые недоступны пониманию толпы.
Когда буржуа говорит со мной о музыке, мне хочется его убить. И если
он заговаривает о музыке в Опере, я его спрашиваю: "Способны вы сказать
мне, сфальшивила или нет третья скрипка в увертюре к третьему акту? Нет?
Ну, так молчите. У вас нет слуха... Раз человек не может одновременно
слушать весь оркестр в целом и каждый инструмент в отдельности, у него
нет слуха, он не музыкант. Вот что! До свидания!"
Он повернулся на одной ножке и опять заговорил:
- Для артиста вся музыка в аккорде. Ах, дорогой, иные аккорды сводят
меня с ума, врываются в самое мое нутро потоком неизъяснимого бла-
женства. Теперь у меня слух настолько изощрен, настолько выработан, нас-
только искушен, что мне уж стали нравиться даже некоторые фальшивые ак-
корды: ведь у знатоков утонченность вкуса иной раз доходит до извращен-
ности. Я уже становлюсь распутником, ищу возбуждающих слуховых ощущений.
Да, да, друзья мои. Иные фальшивые ноты - какое это наслаждение! Наслаж-
дение извращенное и глубокое! Как они волнуют, какая это встряска нер-
вам, как это царапает слух! Ах, как царапает, как царапает!..
Потирая в восторге руки, он запел:
- Вот услышите мою оперу, мою оперу, мою оперу! Вот услышите мою опе-
ру!
Гонтран спросил:
- Вы пишете оперу?
- Да, уже заканчиваю.
Но тут раздался повелительный голос Петрюса Мартеля:
- Все поняли, да? Значит, решено: желтая ракета - и вы начинаете.
Он отдавал распоряжения относительно фейерверка. Гонтран и Поль по-
дошли к нему. Он принялся разъяснять диспозицию и, вытягивая руку, как
будто грозя вражескому флоту, указывал на белые деревянные шесты, расс-
тавленные по склону горы над ущельями, по ту сторону долины.
- Вон оттуда будут пускать. Я приказал своему пиротехнику быть на
месте к половине девятого. Как только спектакль кончится, я подам из
парка сигнал желтой ракетой, и тогда он зажжет первую фигуру.
Появился маркиз.
- Пойду к источнику выпить стакан воды, - сказал он.
Поль и Гонтран проводили его и спустились с холма. Подходя к лечебни-
це, они увидели, как в нее вползает старик Кловис, которого поддерживали
отец и сын Ориоли, а за ними следуют Андермат и доктор Латон; паралитик
еле волочил ноги и при каждом шаге страдальчески охал и корчился.
- Пойдем посмотрим, - сказал Гонтран. - Забавно будет.
Калеку усадили в кресло, потом Андермат сказал ему:
- Вот мое предложение, старый плут: предлагаю вам немедленно выздоро-
веть, принимая по две ванны в день. Как только начнете ходить, получите
двести франков...
Паралитик заохал:
- Да ноги-то у меня, как чугунные, господин хороший.
Андермат прикрикнул на него и продолжал:
- Слушайте хорошенько. Каждый год до самой вашей смерти - слышите? -
до самой смерти вы будете получать по двести франков, если согласитесь
продолжать пользоваться целебным действием наших вод.
Старик был озадачен. Выздоровление на длительный срок шло вразрез с
его планами.
Он спросил неуверенным голосом:
- А зимой... когда ваша лавочка закроется... вдруг меня опять схва-
тит?.. Я-то что же могу поделать... раз у вас закрыто... ванны-то где
брать?
Доктор Латон перебил его и сказал, обращаясь к Андермату:
- Превосходно!.. Превосходно!.. Мы его будем подлечивать каждое ле-
то... Так даже лучше будет: наглядное доказательство необходимости еже-
годно повторять курс лечения во избежание рецидива. Превосходно!.. Воп-
рос решен.
Но старик опять затянул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87