Ели много, ели вкусно, но никто не веселился, как принято на свадьбе. Обстановка была слишком изысканной, и это стесняло. Г-жа Тушар-мать, любительница посмеяться, изо всех сил старалась расшевелить собравшихся и, когда подали десерт, крикнула:— Эй, Филипп, спой-ка нам!Сын ее слыл у себя на улице обладателем одного из лучших голосов во всем Гавре.Новобрачный не заставил себя просить. Он с вежливой улыбкой поднялся, галантно повернулся лицом к свояченице и на мгновение задумался, выбирая что-нибудь подобающее случаю — такое же пристойное, серьезное, торжественное, как сам обед.Анна с довольным видом откинулась на спинку стула и приготовилась слушать. Все изобразили на лице внимание и слегка заулыбались.Певец объявил:— «Проклятый хлеб».Затем, согнув кренделем правую руку, отчего сюртук вздыбился у него на шее, начал:Благословен тот хлеб, что у земли скупой Победно вырвали мы, не жалея пота; Тот трудовой наш хлеб, что с легкою душой Приносит человек семье после работы.Но есть проклятый хлеб, который ад растит, Чтоб нас им соблазнить и развратить глубоко. (Бис.) Не трогайте его — он яд в себе таит О дети милые, не ешьте хлеб порока! (Бис.)Стол взорвался аплодисментами. Тушар-отец возгласил: «Эх, здорово!» Гостья-кухарка с умилением воззрилась на горбушку, которую вертела в руках. Совтанен одобрительно бросил: «Превосходно!» Тетушка Ламондуа утирала слезы салфеткой.Новобрачный возвестил:— Второй куплет!И с нарастающим увлечением затянул:Уважим бедняка, что, болен, сед, несмел, Стыдливо молит нас смягчить его страданья, Но гневно заклеймим того, кто труд презрел, Кто молод и здоров, а просит подаянья.Кто нищенством грешит из лености, тот — вор!Он грабит стариков, что труд сломил до срока. (Бис.) Ему, кто праздностью стяжает хлеб, — позор!О дети милые, не ешьте хлеб порока! (Бис.)Все хором подхватили припев; его проревели даже оба стоявших у стены лакея. Женщины, визгливо фальшивя, сбивали с тона басивших мужчин.Тетка и новобрачная рыдали во всю мочь. Папаша Тайль сморкался шумно, как тромбон, а Тушар-отец пришел в такой раж, что схватил целый хлеб и стал дирижировать им над серединой стола. Кухарка орошала слезами горбушку, с которой никак не могла расстаться.В общее волнение вплел свой голос и Совтанен:— Вот это здравые мысли, а не разные пошлые шуточки!Анна тоже расчувствовалась и посылала сестре воздушные поцелуи, дружески кивая ей на мужа и словно поздравляя ее.Молодой человек, опьяненный успехом, продолжал:Красавица-швея на чердаке своем Мечтает, голосу внимая искушенья.Не расставайся, нет, дитя мое, с шитьем:Отцу и матери одна ты утешенье.Найдешь ли в роскоши отраду ты, когда Родитель твой умрет, прокляв тебя жестоко? (Бис.) Замешан на слезах бесчестный хлеб всегда.О дети милые, не ешьте хлеб порока! (Бис.)Теперь припев подхватили лишь оба лакея да Тушар-отец. Анна, побелев, опустила глаза. Новобрачный растерянно оглядывался, силясь сообразить, чем вызвана эта внезапная холодность. Кухарка выронила горбушку из рук, словно та неожиданно налилась ядом.Совтанен, спасая положение, важно изрек:— Третий куплет — это уже лишнее.Папаша Тайль, побагровев до ушей, бросал по сторонам свирепые взгляды, Тогда Анна с глазами, полными слез, прерывающимся голосом женщины, которая вот-вот расплачется, приказала лакеям:— Несите шампанское.Гости радостно вздрогнули. Лица просияли. И так как Тушар-отец, который ничего не заметил, не почувствовал, не понял, по-прежнему размахивал хлебом и, показывая его присутствующим, одиноко надсаживался:О дети милые, не ешьте хлеб порока!— вся компания, наэлектризованная появлением бутылок с серебряной головкой, оглушительно грянула:О дети милые, не ешьте хлеб порока!

1 2