С востока и севера орудия выдавали по залпу через каждые шесть минут. А с южной стороны, где пушечные жерла нацелились на город через ущелье, покрытое густой растительностью, которая могла служить хорошим прикрытием для будущей атаки, выстрелы слышались каждые три минуты, и в крепостных стенах постепенно расширялись бреши. Оттоманская артиллерия вела ответный огонь, но из устаревших орудий и неумелыми канонирами.
Нажак помедлил, убедившись, что все его змеи утонули, потом приковал меня к стволу апельсинового дерева, а сам пошел наблюдать за обстрелом и обдумывать сказанные мной слова. Ему не хотелось пропустить столь впечатляющую своими жертвами битву, но я подумал, что он найдет минуту, чтобы доложить Бонапарту о моей болтовне насчет Святого Грааля. Сгустились сумерки, в Яффе замелькали огни, а я все торчал под деревом, томимый голодом и жаждой, и слушал однообразный грохот пушек. Этот гром меня в итоге и убаюкал.
На рассвете в южной стене образовалась большая брешь. Многие похожие на свадебный пирог белые дома были обезображены черными дырами, Яффа прикрывалась уже лишь дымовой завесой. Прицельный огонь французов отличался почти хирургической точностью, и проломы в стенах неуклонно увеличивались. Я заметил множество использованных ядер, они чернели, точно изюм в тесте, в грудах обломков под крепостными стенами. Вскоре к ущелью направились два гренадерских отряда и саперное подразделение, тащившее взрывчатку. К штурму готовились и другие отряды.
Нажак развязал меня.
– Пошли к Бонапарту. Если ему не понравятся ваши откровения, то вы сдохнете.
Наполеон стоял в окружении офицеров, уступая всем в росте, но превосходя всех по масштабу личности, и сопровождал свои приказы резкими жестами. Заполонившие ущелье гренадеры отсалютовали, достигнув проломленных стен Яффы. Оттоманские пушечные ядра с грохотом врезались в заросли, сотрясая листву, как рыскающие медведи. Пехотинцы не обращали внимания на эту неточную стрельбу и ливень пуль, срезающих листья.
– Посмотрим, чьи головы в итоге насадят на кол! – крикнул один сержант, когда очередной отряд, примкнув штыки, протопал в сторону крепости.
Бонапарт мрачно улыбнулся.
Старшие офицеры пока не замечали нас, но, когда первые отряды двинулись на штурм, Наполеон резко переключил свое внимание на меня, словно желал заполнить чем-то тревожное время ожидания исхода операции. Вышедшие из ущелья гренадеры, паля из мушкетов, бросились в пролом, но он даже не оглянулся.
– Итак, месье Гейдж, насколько я понял, вы теперь творите чудеса, извлекая воды из камней и заговаривая змей?
– Я обнаружил старый трубопровод.
– И Святой Грааль, насколько я понял.
– Генерал, – вздохнув, сказал я, – именно его я искал в пирамидах, и именно им стремится завладеть граф Алессандро Силано вместе с его еретической масонской ложей, чтобы погубить всех нас. И Нажак тоже заодно с этими мерзавцами, ведь они…
– Месье Гейдж, я очень долго терпел ваши невнятные речи и не помню, чтобы вы принесли нам какую-то ощутимую пользу. Если вы еще не забыли, я предложил вам сотрудничество, предложил участвовать в переделке этого мира на основе идей наших двух революций – французской и американской. Но вы сбежали на воздушном шаре, разве я не прав?
– Но только потому, что Силано…
– У вас есть пресловутый Грааль или нет?
– Пока нет.
– Вам известно, где он?
– Нет, но мы искали его, когда вот этот Нажак…
– Вы знаете, что именно вы ищете?
– Не совсем, хотя…
Он повернулся к Нажаку.
– Очевидно же, что он ничего не знает. Зачем вы опять притащили его ко мне?
– Но там, в яме, он сказал, что знает!
– Еще бы, когда ядовитые змеи тянутся к голове, можно сказать все, что угодно. С меня хватит всей этой вашей чепухи! Я хочу, чтобы его наказание послужило уроком всем прочим болтунам и изменникам: он не только бесполезен, но и чертовски утомителен! Его проведут перед строем пехотинцев и расстреляют как предателя. Я устал от масонов, колдунов, змей, рассыпающихся в прах богов и всех прочих идиотских легенд, что мне пришлось выслушать с начала этого похода. Я член государственного института! Франция – воплощение научной мысли! Единственный Грааль – это огневая мощь.
В этот момент пуля сбросила с генерала шляпу и сразила стоявшего за ним полковника, пробив ему грудь.
Вздрогнув, генерал потрясенно глянул на упавшего офицера.
– Mon dieu! – Нажак перекрестился, что я счел верхом лицемерия, учитывая, что цена его набожности едва ли потяпула бы даже на европейский грош. – Это знак! Вам не следовало говорить такого!
Наполеон на мгновение побледнел, но справился с волнением. Он сосредоточенно взглянул на толпящихся на стенах врагов, перевел взгляд на распростертого полковника и высоко поднял свою шляпу.
– Пулю получил Ламбе, а не я.
– Но таково могущество Грааля!
– Второй раз небольшой рост спасает мне жизнь. Если бы я вымахал, как генерал Клебер, то умер бы уже два раза. Таково объяснение вашего чуда, Нажак.
Мой захватчик не сводил глаз с дырки в генеральской шляпе.
– Возможно, это знак того, что мы еще можем быть полезны друг другу, – вставил я.
– Я хочу, чтобы этого американца не только связали, но и заткнули ему рот. Еще одно слово, и я лично убью вас.
Сочтя наш разговор законченным, нисколько не улучшив мое бедственное положение, он гордо удалился, командуя на ходу:
– Отлично, они заняли хорошую позицию! Ланне, дайте-ка трехфунтовым по тому пролому!
Я рад, что мне не довелось увидеть дальнейшего избиения. Турецкие войска сражались с такой отчаянностью, что один капитан инженерных войск по имени Аим умудрился незаметно пробраться по яффским подвалам и, зайдя в тыл захватчикам, пошел на них со штыком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134