Мне нужно, чтобы вы за это время выяснили численность его войск и оценили их настроение. Если появится малейший шанс на добровольную капитуляцию, я хочу услышать об этом незамедлительно.
«Наполеон готов капитулировать примерно так же, как вы, адмирал», – подумал я, но не высказал своих мыслей.
– Если бы вы доставили меня на берег…
– Мы найдем какого-нибудь нейтрального египтянина, и завтра он отвезет вас на берег, чтобы исключить любые подозрения насчет вашего общения с нами.
– Завтра? Но если вы хотите, чтобы я скорее известил Бонапарта…
– Сначала вам надо подкрепиться и выспаться. Нет нужды пороть горячку, Гейдж, поскольку я уверен, что предварительные слухи долетят быстрее вас. Мы преследовали один корвет, проскользнувший в Александрию перед самым началом сражения, и путешествующий на нем дипломат был очевидцем нашей победы. Судя по его характеру, он должен быть уже на пути в Каир. Как же его звали, Харди?
– Силано, как нам сообщили.
– Да, именно так, – сказал Нельсон. – Алессандро Силано, один из прихвостней Талейрана.
Глава 14
Услышав эту тревожную новость, я решил прежде всего воссоединиться с Тальма, который наверняка счел меня погибшим, после того как известие о взрыве «Ориента» достигло Александрии. Итак, Силано уже здесь? Уж не на его ли «помощь» намекал Бонапарт?
Потрепанный английский флот не пытался захватить вновь укрепленные форты в гавани Александрии. Вместо этого англичане решили вести патрулирование, заблокировав все возможные подходы к александрийскому порту. Ну а меня на берег Абукирского залива доставил один из арабов на своем лихтере. На мою высадку никто не обратил особого внимания, поскольку множество арабских одномачтовиков и фелюг старательно прочесывали залив, выуживая пригодные в хозяйстве обломки и обирая покойников. Матросы французских и английских баркасов, заключив временное перемирие, также собирали тела своих соратников, а на берегу под наспех установленными парусиновыми навесами стонали раненые. Ничем не отличаясь от множества оборванных людей, я высадился на берег, помог перетащить нескольких раненых в тенистое место, занавешенное простреленным парусом, и, влившись в беспорядочный поток французских моряков, направился в Александрию. Огорченные поражением, они тихо клялись отомстить англичанам, хотя сами понимали безнадежность этих намерений. Нам предстоял долгий, утомительный поход по знойной и пыльной дороге, и когда я разок глянул назад, то заметил на берегу столбы дыма, поднимавшиеся от догоравших остатков французских кораблей. Наш путь проходил среди обломков давно исчезнувших цивилизаций. На обочине валялась голова какой-то древней скульптуры. Из мусорной кучи выглядывала великолепная ступня размером с обеденный стол и с пальцами, как тыквы. Мы и сами выглядели как развалины, бредущие среди развалин. В город я приплелся не раньше полуночи.
Александрия гудела, как растревоженный улей. Пройдя по сдающимся внаем комнатам и спрашивая о невысоком французе в очках, интересующемся чудодейственными снадобьями, я в итоге выяснил, что Тальма снял жилье в особняке убитого мамелюка, уже превращенном, благодаря предприимчивости одного торговца, в гостиницу.
– А, тот заморыш? – припомнил новоявленный собственник. – Он исчез куда-то, не забрав ни вещей, ни своих магических снадобий.
Далеко не утешительные сведения.
– А он, часом, не оставил никаких сообщений для меня, Итана Гейджа?
– Так вы его приятель?
– Да.
– Он задолжал мне сотню франков.
Я оплатил долг и потребовал отдать его пожитки, надеясь, что журналист спешно отправился обратно в Каир. Решив на всякий случай убедиться, что он не сбежал, я заглянул и на причалы.
– Мой друг вряд ли осмелился бы уехать один, – с беспокойством поведал я в порту офицеру гарнизона. – Такие рискованные авантюры не в его характере.
– Тогда что же он делает в Египте?
– Ищет целебные средства от своих болезней.
– Дуралей. Лучше бы поехал на воды в Германию.
Офицер подтвердил, что граф Силано действительно прибыл в Египет, но не из Франции. Его корвет пришел со стороны сирийского побережья. Говорят, он высадился с двумя огромными дорожными сундуками, обезьянкой, посаженной на золотую цепочку, белокурой красоткой, корзиной с кобрами, клеткой со свиньями и чернокожим гигантом в качестве телохранителя. Словно сочтя, что такого экзотического антуража недостаточно, он еще облачился в струящиеся арабские одежды, подпоясанные желтым кушаком, и дополнил наряд австрийскими кавалерийскими сапогами и французской рапирой. «Я прибыл сюда, чтобы разгадать древние тайны Египта!» – заявил он. На восходе солнца, когда над останками французского флота все еще погрохатывала пушечная пальба, Силано, наняв караван верблюдов, выехал в сторону Каира. Двинулся ли Тальма вместе с ним? Вряд ли. Или же Антуан отправился по его следам, решив не упускать из виду нашего врага?
С кавалерийским разъездом я доехал до Розетты и там нанял лодку до Каира. После апокалипсиса в Абукире даже издалека эта столица выглядела странно спокойной, но вскоре я узнал, что известия об этом несчастье действительно долетели туда раньше меня.
– Похоже, что мы попали впросак, – сказал сержант, сопровождавший меня к штабу Наполеона. – Нил с его зеленеющими берегами, конечно, хорош, но дальше нет ничего, кроме бескрайних песков. Причем в пустыне любого из нас подстерегают убийцы, охотящиеся за нашими пуговицами. Размещая гарнизон в какой-то деревне, никогда не знаешь, кого обнаружишь утром с ножом в горле. А местные ночные красотки либо подмешивают солдатам в питье отраву, либо лишают их признаков мужественности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153