Должно быть, что-то у него было на уме. Неспроста ведь он нанял охрану.
– О да, тому предшествовало хулиганство. Кто-то изрезал нашу входную дверь. И вдобавок оставил у нас на дорожке фекалии.
– Фекалии, – повторил за ней Финнеган, бросив взгляд на своего напарника. – Что за фекалии?
– Трудно сказать, детектив. Я не специалист по фекалиям. Мы очистили дорожку и заменили дверь.
– И вы не стали вызывать полицию по этому поводу?
– Нет, мой отец не хотел… не хотел поднимать шум и не стал предавать этот эпизод огласке. Видимо, решил разобраться сам. Поэтому и обзавелся охраной.
Последовали рутинные вопросы – детективы пытались реконструировать события последнего дня жизни жертвы. Финнеган передал инициативу Рамиресу, сам же прислушивался и присматривался к этой женщине. Он нутром чуял: за этим кроется нечто более глубокое. Больно уж все это странно: какие-то охранники, уносящие с места происшествия труп своего товарища, пощечина дочери нанимателя, за которым они не уследили, – нет, все это ни в какие ворота не лезет. Финнеган по опыту знал, что у сотрудников охранных агентств нет привычки раздавать оплеухи собственным клиентам, и в его голове начала складываться версия, которая нравилась ему больше. Скорее всего, потерпевший был связан с нападавшими, чего-то с ними не поделил, последовала стычка, и он погиб. Но и уложил одного из плохих парней. Остальные тело своего товарища унесли, а пощечину женщине дали в качестве предупреждения, чтобы не болтала лишнего. Все это можно было проверить, и он решил так и сделать, если ему разрешат продолжить данное расследование. Участок в Метро-Дэйв был, в принципе, более чистым, чем департамент Майами, но убийства, в которых были замешаны высокопоставленные кубинцы, всегда находился под пристальным вниманием самого высокого начальства, особенно если дело попахивало связями с организованной преступностью или имело политические мотивы. В общем, как ни крути, это может стать шилом в заднице, и…
От этих размышлений его оторвало появление на пороге отчаянно жестикулировавшего начальника команды техников-криминалистов, и Финнеган, оставив Рамиреса продолжать допрос, вышел к нему. В последнее время благодаря тому, что телевидение всячески превозносит значение их работы, криминалисты стали считаться важными шишками, а ведь в прежние времена трудно было представить, чтобы кто-то из технического персонала мог позволить себе оторвать детектива от допроса свидетеля. Финнеган заметил даже, что некоторые из них фактически выполняют работу детективов, беседуют с людьми на месте происшествия, прямо как на телевидении. Он этого не одобрял, а потому заговорил с этим малым, Уаймэном, грубовато.
– В чем дело, Уаймэн, подождать не мог? Не видишь, я провожу допрос?
– Мы нашли пулю в кабинете, девять миллиметров, в спинке кушетки. Так что история с выстрелом не вранье.
– И ты сорвал меня с допроса из-за какой-то долбаной пули?
– Нет, Финнеган, не из-за пули. Там есть кое-что другое, снаружи.
С этими словами техник повернулся и зашагал через большое помещение с плиточным полом, заставленное множеством декоративных растений и миниатюрных апельсиновых деревцев в горшках. Через застекленные двери он вышел в патио. Там находился обычный плавательный бассейн, сейчас прикрытый, росло множество густых кустарников, три больших виргинских дуба с замшелыми стволами, а весь двор окружала аккуратно подстриженная живая изгородь высотой в десять футов – сплошная зеленая вертикальная стена.
– Посмотри вон туда, – сказал Уаймэн, указывая на заднюю стену дома. – Мы думаем, именно оттуда проник преступник.
Финнеган сразу понял, что он имел в виду. Они находились непосредственно под окнами кабинета. Створчатый оконный переплет и оба крыла окна выдавались прямо из стены.
– Во время проникновения окно было открыто. Полагаю, потерпевший чувствовал себя в безопасности, ибо в той флоридской комнате, через которую мы только что прошли, находился охранник. Мы нашли окурок сигары и кофейную чашку.
– Да, то же самое говорила горничная.
Финнеган поднял глаза на окно. Нижний край находился как минимум в пятнадцати футах от земли, но примерно на половине этой высоты вдоль стены был устроен навес.
– Да, этот малый мог подставить стол или нечто подобное и взобраться на этот козырек.
– Гм, конечно, только ни хрена подобного он не делал, – проворчал Уаймэн. – Этот малый запрыгнул в окно прямо с земли и зацепился за раму когтями.
Финнеган посмотрел на криминалиста с подозрением: это что, идиотская шутка? Но лицо Уаймэна было серьезным, на широком лбу собрались морщинки. Он достал из кармана рабочий фонарик и посветил на стену.
– Вон они, четыре параллельные борозды в штукатурке и, – тут он переместил широкий луч чуть выше, – те же самые на дереве оконной рамы.
– Может быть, это какая-то лестница, стремянка с крючками… – предположил Финнеган.
– Да, мы тоже так сначала подумали. Пока не обнаружили вот это.
Освещая фонариком известняковые плиты патио, он отвел детектива футов на двадцать пять от дома. Там, в центре дорожки, виднелись четыре красноватых отпечатка. Они были смазаны, но их безошибочно можно было определить как подушечки огромных кошачьих лап.
– Пол кабинета и территория перед ним, снаружи, пропитана кровью. Я имею в виду, что обе жертвы были почти полностью обескровлены, кровищи вытекло более двух галлонов. И там повсюду такие же отпечатки, в том числе и на подоконнике. Получается, что этот котик спрыгнул с окна, приземлился вот здесь, сделал пару шагов, прыжком перемахнул через живую изгородь и приземлился в следующем дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149