Поставив стул перед ней, Паз несколько мгновений наблюдал за тем, как она читает – сосредоточенно, шевеля губами, как будто беззвучно проговаривая каждое слово. Он задумался: то ли она не слишком грамотна, то ли молитвы полагается читать именно так?
– Эммилу, – окликнул он ее, когда стало ясно, что она не реагирует на его присутствие. Женщина закрыла книгу и подняла на него доброжелательный взгляд.
– Что означает Я. X.? – спросила она, указав на идентификационную карточку, висевшую у него на шее, как и у всех в управлении.
– Яго Хавьер, – ответил он.
– Чудесное имя. Какого святого вы считаете своим покровителем?
– Давайте сперва поговорим о вас, Эммилу, – предложил Паз. – Боюсь, ваше положение оставляет желать лучшего.
И он выложил свидетельства против нее: тупой твердый предмет, оставшиеся на нем следы, присутствие подозреваемой на месте преступления и отсутствие каких-либо доказательств того, что кто-то другой имел возможность ударить мистера Мувалида по черепу и сбросить его с балкона.
– Получается, что все улики против вас. Не знаю уж, что этот парень натворил такого, чтобы вам приспичило его убить, но, кроме вас, этого сделать было некому. Вы дождались его и хладнокровно прикончили. Никаких признаков борьбы, если вам понятно, к чему я клоню. Это особое обстоятельство.
– Я не понимаю.
– Это позволяет говорить об умышленном убийстве с заранее обдуманным намерением, убийстве, совершенном с особой жестокостью, или о заказном убийстве, то есть о преступлениях, наказание за совершение которых предусматривает смертную казнь. И мне кажется, что, когда государственный обвинитель продемонстрирует присяжным снимки покойного, наколотого на забор, они согласятся квалифицировать преступление как убийство одной из названных мною выше категорий. Я хочу сказать, тут есть о чем подумать. Например, если вы не станете запираться, напишете признание и позволите штату сэкономить на ведении следствия и судебного процесса, позиция обвинения может оказаться не столь жесткой.
– Вы имеете в виду, если я признаюсь в его убийстве?
– Вы все правильно поняли.
– Но это же ложь! Я не могу лгать. Я ведь должна буду подтвердить это под присягой, да?
– Да.
Она улыбнулась, и он задумался, не понимая, отчего ему не по себе. Впрочем, не важно. Вина ее практически установлена. Может, из-за того, что она чокнутая?
– Мне правда жаль, – промолвила женщина, словно уловив его дискомфорт. – Не хочется вас огорчать, но не могу же я вот так взять и соврать. Да еще под присягой. Не говоря уж о том, что, ежели я сознаюсь, вы прекратите поиски настоящего убийцы и он сможет убить кого-нибудь еще.
– Да прекратите вы это! – рявкнул Паз, с силой бросив на стол толстую папку и с радостью отметив, что женщина от неожиданности подскочила. – Кончайте дурить, Эммилу! Какая ложь, о чем вы? Вы убили его, это очевидно, и я просто хочу дать вам шанс остаться в живых. Или вам не терпится получить смертельную инъекцию? Вы хотите умереть?
Казалось, она размышляла над услышанным гораздо дольше, чем обдумывал этот вопрос кто-либо на его памяти.
– Вы правда считаете, что меня могут казнить? – спросила она наконец спокойным тоном.
– Еще как правда! – заявил Паз, постаравшись придать своему голосу убежденность, не имевшую места в действительности. За последнее время во Флориде казнили только одну женщину, имя которой детектив сейчас судорожно пытался вспомнить.
– Вот, не так давно казнили Эйлин Уорнос, и с вами сделают то же самое. Если вы решили кого-нибудь грохнуть, но не хотите отправиться за ним следом, не делайте этого в штате Флорида.
Женщина помолчала, видимо размышляя, потом прокашлялась и сказала:
– Наверное, для меня это особая честь.
– Что?
– Быть казненной несправедливо, как сам Иисус. Разве могла бы я просить о большем?
Вспышка охватившей Паза ярости была тут же смыта волной сожаления. Кого ему сейчас не хватает, так это его старого напарника Барлоу. Уж он-то знал подход к женщинам: сейчас завел бы с ней волынку насчет Святого Духа и всего такого возвышенного, и она бы как миленькая подписала признание.
Насчет того смертного приговора у Паза имелись некоторые сомнения, уж он-то знал, как порой собирают копы доказательства, однако не видел ничего дурного в том, чтобы постращать подозреваемую фактом свершившейся казни. Обычно такие детали помогают обвиняемым мыслить в правильном направлении. Правда, со сбрендившими это срабатывает не всегда. А сейчас, похоже, как раз такой случай.
– Допустим, что это несправедливо, – сказал Паз. – Но вот что любопытно, Эммилу. Большинство людей боится смерти.
Она кивнула и что-то пробормотала.
– А вы разве нет?
– Мне довелось там побывать. Ничего особенно страшного.
– Тогда чего вы боитесь, Эммилу? Подскажите, пожалуйста. Войдите в мое положение: я не могу угрожать вам, если не знаю, что пугает вас больше всего.
Ее губы изогнулись в легкой улыбке.
– Ой, знаете, я хоть и кажусь храброй, но сама не больно-то смелая. Убегать да прятаться больше по мне, чем лезть на рожон. Но вы вряд ли можете застращать меня тем, чего я боюсь.
– А давайте попробуем. Что это?
– Вы верите в душу? – произнесла она почти шепотом, опустив голову.
Паз услышал, как женщина-детектив перевернула страницу журнала. Он затруднялся сказать, во что он верит, а во что – нет, но ему показалось, что сейчас правильнее ответить «да».
– Тогда вы можете понять, что я боюсь за свою душу. Я боюсь, что меня отволокут в ад.
– Вас преследуют демоны, да?
Она медленно подняла голову и посмотрела на него.
– Нет.
Их взгляды встретились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160