Он делает вечный двигатель! Или философский камень! А у меня стоит работа!
«Ох, не дай бог, и вправду Иван затеял вечный двигатель. Не жалко, пусть бы игрался, он одним инерцоидом отработал все долги перед человечеством. Но это можно там, на Земле, где кроме него есть еще три миллиарда работников. А тут, где всех штыков двадцать одна персона, отсутствие пяти человек грозит осложнениями.
И все же Казарян прав, хотя забывает о главном. Ну да, он астроном, а не физик (хотя, конечно, лучшего физика в экипаже нет). Но голова у него не туда нацелена. Его беспокоит масштаб и модель Вселенной – важный вопрос, но не самый главный. А самый – это теория фундаментального поля. Или единого, не в названии дело. Чтобы доказать ее или опровергнуть, нужны астрометрические данные, причем с самой большей точностью…
Ну что ж, а если так – надо все отложить и дать Казаряну людей. По крайней мере на ближайшие полгода, пока мы еще близко от Альфы и каждый лишний замер позволяет существенно повысить точность общего результата. Да, так».
– Хорошо, Альберт Тамразович. Философский камень – это действительно никуда не годится. Где я ему тут возьму печень василиска и веревку самоубийцы? Не печалься, иди себе с богом. А на пятнадцать часов соберем руководителей групп.
Первым пришел Виктор Глебов, руководитель геологов, за ним – Казарян и тут же старший биолог Бойченко. Трудно было назвать его руководителем группы, всех подчиненных у него была аж одна Валентина, микробиолог, врач и жена. Последним ввалился главный инженер («чиф») Ваня Товстокорый – грязный, небритый и с комком ветоши в руках.
– Надолго? – спросил он прямо с порога.
– Садись. И все садитесь.
Сам Альтманис остался стоять, только сжал пальцами обеих рук спинку кресла. Наконец расселись, замолчали.
– Предлагаю с восьми утра завтрашнего дня организовать непрерывную круглосуточную работу на астрометрических измерениях. Силами всех групп, – подчеркнул капитан. – В каждую смену должны работать не менее пяти человек.
– Как понимать слово «предлагаю»? – поинтересовался Бойченко.
– Как вежливую форму приказа, – ровным голосом ответил Альтманис.
– Что, международный астрометрический год? – саркастическим тоном спросил Товстокорый.
– Нет, полугодие.
– Ни хрена себе! А на кой нам такое мероприятие?
– Причиной такого решения явилась угроза срыва плана астрометрических исследований.
Когда Альтманис сдерживался, речь его приобретала явно выраженный канцелярский характер.
– А что за спешка? Звезды, что ли, разбегутся? Восемь лет еще лететь, успеем намерить.
– Иван Сергеевич, тебе прекрасно известно назначение наших исследований в области астрометрии. Начальный и конечный этапы полета наиболее благоприятны для параллактических замеров.
– Состояние биологических образцов вынуждает настаивать на безотлагательном проведении намеченных работ, – вмешался Бойченко. – У растений начинается период бурного размножения. Прошу не распространять приказ на нашу группу.
– Я подумаю. Могу согласиться, если в течение полугода биологи будут исполнять обязанности кока. Обсудите этот вариант.
– Во-во! – загоготал Иван. – Обсуди, Леха, обсуди. Тебе твоя группа устроит вариант!
– Я думаю, Валентина Тарасовна согласится, – заметил Альтманис. – В особенности, если Алексей Яковлевич передаст ей, что я, высоко ценя ее искусство, прошу от имени всего экипажа… Так, Виктор Михайлович, что-то вашего голоса не слышно?
– А что мне говорить? Я, конечно, не в восторге, но у меня образцы не размножаются, могут и потерпеть…
– Благодарю вас… Иван, ну что ты подскакиваешь, как крышка на чайнике? Говори, только по делу.
– Значит так, сотрудники. Мы пока не хотели поднимать шум, но раз так поворачивается… Делаем мы одну штуку. И получается. Модель работала хорошо. А сейчас заканчиваем переоборудование одного из посадочных ботов… В общем, через месяц можем быть дома. На Земле.
Альтманис сильнее сжал пальцы на спинке кресла.
«Та-ак… Значит, не Ньютон, не Майер, а Эйнштейн. Прощай, наука физика. Пустите-ка Ивана Сергеича…»
– Ваня… Ты уж давай подробнее. После инерцоида я поверю всему, что ты скажешь, но как-то хочется детальнее, все же интересно узнать, как ты собираешься с Эйнштейном управиться.
– Чего ж собираюсь? Уже управились. Только не с Эйнштейном, он чего ж, у него все правильно. И не мы, а ТФП – теория фундаментального поля. Вы ж помните… ну, неважно… в общем, есть в ТФП вариант частицы, лишенной внешне проявляемых свойств: заряда, спина, момента, массы. Всех, в общем. И частицу можно довести до такого дивного состояния воздействием того самого фундаментального поля. А оно, кстати, на некотором расстоянии от частицы проявляется как обычное электромагнитное поле. В общем, я поморочил голову Саше Литвину… ну, он посчитал, вроде вышло. Еще там один частный случай выскочил, когда масса зануляется, а заряд – нет…
– Так это же!.. – у Глебова перехватило дух.
– Во-во. Тело массы не имеет, а целостность сохраняет за счет электрических сил… Ну, решили попробовать…
– И на ком же попробовали? – в голосе Альтманиса прорезались ледяные торосы.
– Та ни-и, ну чего ж сразу на ком-то… Сперва на буйке. Смонтировали на нем генератор, включили – и толкнули в сторону Альфы. Ну да, это когда к ней летели и еще сто восемнадцать световых суток оставалось… Автоматику наладили, чтоб буек возле Альфы затормозился и начал передавать сигналы… Ну, получилось, вот Альберт Тамразович нам этот сигнал поймал…
– Па-а-адажди, дорогой!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3