Сначала ему пришло в голову связаться с кем-нибудь из представителей оппозиции. С одним из союзников Марино. Или выяснить, кто считается наиболее уважаемым из критикующих Монтенегро интеллектуалов или историков, и рассказать о происходящих с ним событиях. Затем он отбросил оба варианта: это только поставит под удар жизни выбранных им людей. По той же причине он решил не обсуждать эту тему с Пикселем (хотя, конечно, существовала крохотная вероятность того, что Пиксель как-то связан с Цитаделью…).
– Люди привыкли верить фотографиям, – говорила Алиса, – и не задумываются, как легко внести любые поправки, чтобы получить на выходе необходимый на данный момент результат. Это существовало и раньше, но сейчас все стало значительно проще. Одно дело небольшие изменения, не затрагивающие дух фотографии, но совсем другое – то, что совершила Инес. Может быть, пора внести изменения в законы или обязать фотографов давать что-то вроде клятвы Гиппократа? Даже не знаю.
Еще Себастьян подумывал ночью пробраться в издательство и опубликовать на первой полосе сфабрикованную им фотографию времен диктатуры, представив план Монтенегро жадным глазам общественного мнения (уже слепнущим от обилия увиденного). Отпадает: его проверяли каждый раз при выходе из Цитадели, так что попытка выкрасть фотографию обречена на провал.
– У Инес отличный адвокат, – заметил он вслух. – Доносо. Моя жена работала с ним.
– Да, адвокат первоклассный. Но мы-то понимаем, как это делается. Сейчас у него, благодаря контактам в правительстве, все на мази. Он учился вместе с Сальмоном Барриосом.
– Министром внутренних дел?
– Это единственный известный мне Сальмон Барриос. Чертов ублюдок. Таких в стране полно.
Так. Доносо и правительство, Доносо в попытках выяснить, не собирается ли Себастьян их предать… значит, история Никки о шантаже – правда? Или это очередная замысловатая ложь? Кому и чему верить? Племянница занялась кроссвордом.
Алиса сказала, что Пиксель попросил отпуск на месяц и его отпустили.
– Он совершенно уничтожен смертью отца. Нужно проявить понимание и оказать ему помощь.
Себастьян представил, как Пиксель блуждает по заколдованному лесу Nippur's Call и предлагает свое роскошное тело цифровым бандитам, забравшимся туда из своих домов в Сиэтле, Куритибе и кто знает, откуда еще. Его изнасилуют или, может, он превратится в сову. Нет, он уже не вернется в издательство. Ни через месяц, ни через два. Не вернется, с грустью подумал Себастьян. Станет новым Библиотекарем Рио-Фухитиво, будет бродить по улицам с именем Ларакрофт на губах и CD-дисками вместо книг в карманах плаща.
Официант принес дымящиеся тарелки – баранина и сочный бифштекс для Себастьяна и Алисы. Николь заказала гуарану. Алиса поделилась с Себастьяном их с Джуниором очередными идеями. Себастьян перевел взгляд на грудь Николь. Совсем крохотная. Оцифровать бы да подправить (так же, как и его собственные виски, где волосы уж больно стремительно начали пятиться назад).
– Уругваец вне себя, – продолжала Алиса поигрывая вилкой. – Подавай ему ежедневное литературное приложение на восьми полосах. Мясо замечательное. Передай соль, пожалуйста. Это слишком шикарно – конечно, мы хотим сохранить традиции газеты и, если возможно, быть лучшими в своем деле. Но ведь это же анахронизм. Кому сейчас нужно литературное приложение? Публика требует другого. И если мы сейчас хорошо продаемся, то потому, что отвечаем ее запросам. Мы с Джуниором планируем запустить цифровое издание. Оно должно быть независимым от печатной версии и не повторять ее. Мы решили поручить это Брауделю.
Себастьян еле сдержал ухмылку. Ну и лица у них будут, когда Инес опубликует свою книгу с Брауделем на обложке. Сколько он продержится на своем посту? Ну и ладно. Себастьян сомневался, что захочет работать с ним в одном помещении после того, что узнал о его прошлом. Каждый раз, вспоминая историю художника, его била дрожь. С разрешения, из сострадания и любви – но, что ни говори, все равно это убийство. Себастьян пытался понять Брауделя, поставив себя на его место, но так и не смог.
К ним подошел торговец с плакатами и наклейками. Себастьян отрицательно мотнул головой, но тут заметил нечто, привлекшее его внимание. Он поднес поближе один из стикеров: фигура с головой Че и телом Ракель Уэлч. Копия жуткого качества, содранная прямо с «Фаренгейта».
– Ты попал, – рассмеялась Алиса. – У тебя сперли идею. Нужно было слушаться сестру.
– Да пошла она…
Себастьян попросил еще несколько наклеек: Летиция Каста и субкоманданте Маркос. Марадона и Анна Курникова. Монтенегро и Дэйзи Фуэнтес. Мать Тереза и Туто Кирога. Где же его подпись? Он и сам уже не помнил, среди каких именно пикселей притаился его крохотный интеграл.
– Ну так что, приятель, вернешься к нам? – Алиса перешла наконец к теме, ради которой и вытащила Себастьяна на обед. – Насовсем, я имею в виду.
И в этот момент Себастьяна осенило, что он должен сделать в Цитадели.
– Да, – улыбнулся он. – Вернусь.
– Отлично. Но ты заставил себя поупрашивать. Ладно, дело сделано. У меня тебе сюрприз. Николь, будь добра, подай мне сумку.
Алиса протянула ему коробку в подарочной обертке. Себастьян сорвал бумагу и увидел цифровой фотоаппарат Nikon CoolPix 950.
– С программным приложением, позволяющим снимать на все триста шестьдесят градусов. Так что оцени подарок и изобрази неподдельную радость.
Несмотря на то, что он не испытывал абсолютно никакого желания снова сделать когда-нибудь хоть один снимок, Себастьян послушно выполнил, что от него требовалось.
Вечером, сидя в Цитадели, он начал подписывать прошедшие через него фотографии стилизованной буквой «S».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52