В асфальте была вмятина, и после дождя там образовалась лужа, так что я каждый раз должен был обходить ее, и каждый раз я использовал остановку, чтобы заглянуть внутрь магазина. Луиса разговаривала со скучающими продавщицами и внимательно разглядывала все, что ей предлагали, – никак не могла выбрать. Она взяла еще одну юбку и что-то вроде элегантной блузки (то, что она элегантная, я увидел позднее) и зашла в примерочную, снова оставив в зале свою сумку и пакеты с покупками. Продавщицы стояли, скрестив руки, и, зевая, ждали, пока она выйдет. Других покупателей не было. На продавщицах была одежда из того же магазина – одежда от знаменитого Армани. Мне надоело ходить туда-сюда, и я остановился, но тут наконец вышла Луиса, в юбке и блузке. Короткая юбка гранатового цвета сидела на ней великолепно, даже лучше, чем та, в которой она пришла. Я быстро прошел вперед, чтобы не попасться ей на глаза, и подождал около минуты, прежде чем пройти мимо витрины еще раз, а когда проходил, то увидел, что Луиса, насмотревшись на себя в зеркало, повернулась, чтобы снова зайти в примерочную, снимая на ходу элегантную блузку цвета льна. Я успел заметить лифчик, поднятые руки (блузка вывер-нулась наизнанку, рукава держатся на запястьях), чисто выбритые подмышки. Я засмотрелся на нее и ступил в лужу правой ногой, зачерпнув полный ботинок воды. Ужасно неприятно. Когда я поднял глаза, Луиса уже исчезла в примерочной, но теперь я знал: та женщина, что раздевалась у окна в спальне Марты, была она, сестра Марты Тельес, Луиса, и, может быть, она тоже видела меня из окна, когда я стоял возле такси, делая вид, что жду кого-то, и на секунду поверил, что та женщина в окне – живая Марта. На секунду я поверил в это, хотя и знал, что это невозможно. У одной мороженое лежало дома в холодильнике, а другая только что его купила, на одной была блузка от Армани, которую я помогал ей снимать, а вторая на моих глазах примеряла сейчас такую же. Чары еще не рассеялись, подумал я, наоборот: они с каждым днем все сильнее. Но, может быть, эта новая блузка – тот самый подарок невестке, который Луиса должна была купить от имени Тельеса, состоятельного свекра, разбогатевшего во времена Франко? Я увидел, как Луиса достала кредитную карточку, чтобы расплатиться (каждая покупка уже лежала в отдельном пакете), отошел от витрины и стал ждать, пока она выйдет. Она вышла, снова вернулась на улицу Листа и дошла по ней до улицы Кастельяна. Эта улица похожа на реку с набережными в деревьях, только она чересчур прямая, без всяких излучин, и вместо воды – асфальт, который находится на одном уровне с «набережными». Одно из деревьев было повалено грозой (оно переломилось у основания, усыпав землю щепками), той самой грозой, которая бушевала, пока мы сидели в ресторане, так что, наверное, это была настоящая буря (хотя не исключено, что дерево упало уже несколько дней назад и его просто еще не успели убрать, – в Мадриде не спешат наводить порядок, даже ветки все еще не были обрезаны). Как бы то ни было, оно упало не на проезжую часть (реку), где всегда большое движение, а на тротуар и могло убить пешехода. Мы были недалеко от улицы Эрманос Беккер, от того самого угла с улицей Кастельяна, где два года назад я посадил в машину Викторию и куда потом снова привез ее. Она сама попросила, чтобы я отвез ее на то же место. Когда мы снова вернулись на передние сиденья моей машины, припаркованной на улице Фортуни, я, перед тем как включить зажигание, некоторое время раздумывал, не предложить ли ей несколько банкнот, чтобы она поехала ко мне домой до утра. Если это Селия, то она откажется – для нее это было бы слишком горько и больно, а если это Виктория, то примет приглашение с удовольствием (еще бы: всю ночь со включенным счетчиком! Такой случай не часто выпадает!). Но я не предложил: может быть, потому, что боялся узнать правду, а может быть, потому, что не хотел потом вспоминать ее в моей спальне – от призраков гораздо труднее избавиться после того, как они побывают в нашем доме.
– Что-нибудь еще? – спросила она, пока я раздумывал. Такой вопрос задают обычно в магазине.
– А ты хочешь еще чего-нибудь? – спросил я, испытывая судьбу.
– Я? – слегка удивилась она. – Ты не забыл, что я здесь затем, чтобы ублажать тебя? – Свой плащ с заднего сиденья она уже забрала, но не надела его, а положила на колени, как человек, который собирается уходить. Я ничего не сказал. Она вынула из сумки еще одну пластинку жвачки и, разворачивая ее, добавила насмешливо: – Не забудь, что ты меня даже убить мог. – Сейчас она могла позволить себе сказать такое, она уже успокоилась и больше ничего не боялась. Она ведь сама сказала: «Вас, мужиков, с первого взгляда видно», а меня она уже видела.
– Вот ты, значит, как! – ответил я и включил зажигание, словно поставил точку в разговоре. Как только мотор заработал, в будке охранника немецкого посольства зажегся свет, но только на секунду, и тут же снова погас. Возможно, охранник даже не заметил нашего присутствия, наверное, он там дремал и видел плохой сон, а шум мотора разбудил его.
– Куда тебя отвезти?
– Туда же, где я была, – ответила она. – Для меня ночь еще не кончилась, – и сунула в рот пластинку жвачки. Запахло клубникой.
Такого поворота я не ожидал. Мне это даже в голову не приходило. И я решил последить за ней: оставить ее на углу, который пока еще не стал для нее роковым, а самому не уезжать далеко. Мы были слишком близко от Эрманос Беккер, и я решил сделать крюк: мне нужно было время, чтобы принять решение. Когда она собралась выходить из машины, я протянул ей еще одну купюру, дал из рук в руки, как не делают в Мадриде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114