Четыре вопроса, на которые прошу ответить только «да» или «нет», но без всяких церемоний.
– А с чего бы мне вдруг церемониться?
– Первый вопрос: ты бы согласился, чтобы я положила деньги на твой счет?
– Нет, вот этого не надо. На такое я никогда не соглашусь. Я, конечно, не богач, но и не бедствую.
– Я вовсе не собиралась помогать тебе или обижать. Мне просто нужен анонимный счет в банке.
– Но у меня все-таки есть своя гордость.
– Значит, я взялась за дело не с того конца.
– Анна-Элиана, пойми одну вещь: встречаются двое бывших товарищей по школе. Они идут ужинать в ресторан. Неужели нужно взять и разом все испортить разговорами о деньгах на банковских счетах?!
– Ладно, оставим это. Забудь. Второй вопрос: мне хочется купить у тебя заброшенный домик в саду, тот, что справа.
– Дом, увитый плющом?
– Да.
– Он тебе нужен?
– Да.
– Зачем?
– Я тебе скажу, зачем. Это будет мой Гумпендорф.
– Гумпен?… Это еще что за диковина?
– Гумпендорф. Старик Гайдн называл дом в Гумпендорфе, где он жил, своим приютом. Он говорил, что вся его душа – в этом приюте. Что он твердо знает: стоит ему войти туда, как его осенит вдохновение. И это правда: именно там, в этом домике, вблизи от Вены, он создал свои самые прекрасные произведения.
– Да возьми его просто так, Анна! Возьми, ради бога! Считай, что он твой. Мне вовсе не требуется его продавать, а тебе совсем не нужно его покупать, чтобы превратить в свой приют и писать там музыку!
– Послушай, Жорж, я хочу сказать тебе одну вещь. Только сначала поклянись, что сохранишь это в тайне.
Жорж торжественно поклялся.
Она предложила ему чокнуться, чтобы скрепить прозвучавшую клятву.
– Посмотри мне в глаза!
Официант поставил на стол рыбу с грибным гарниром и крупного пузатого голубя с бобами.
– Я собираюсь продать свой парижский дом.
– Господи спаси! И все это из-за…
– Только не надо комментариев!
– Я ничего не комментирую, но ты уверена, что не совершаешь глупость из-за того, что тебе, может быть, привиделось в переулке Шуази-ле-Руа, где растет старый лавр?
– Избавь меня от своих причитаний. Я не нуждаюсь ни в чужих причитаниях, ни в оценках. От тебя мне нужна лишь дружба да еще сохранение тайны.
– Ладно, только не нервничай.
– В общем, дело уже начато. Продажа состоится скоро. Супружеская пара из Брюсселя подпишет обязательство о покупке в субботу, седьмого февраля.
Он изумленно слушал ее и вдруг с испугом спросил:
– А Томас знает?
– Нет. Я хочу исчезнуть внезапно, раз и навсегда. Поэтому даже речи быть не может, чтобы он узнал. Никто из моих близких не подозревает о твоем существовании. Даже маме это неизвестно.
– Вернее, о моем появлении.
– Да. И вот в чем дело: я должна получить крупную сумму, но при этом хочу сохранить инкогнито.
– Погоди-ка! Значит, ты и меня тоже бросишь?
– Да.
– Анна, для меня это будет большое горе.
– Я вернусь.
– А как же твой новенький Гумпендорф?
– Позже. Я вернусь позже.
– Я вижу, ты сжигаешь за собой все мосты. Хочешь скрыть деньги. Может, ты и свое имя решила сменить?
– А почему бы и нет?!
– Ну вот, я был прав. Ты хуже чем сумасшедшая. Ведешь себя как героиня какой-нибудь сказки.
– Теперь ты понимаешь, Жорж, зачем мне нужно тайком пользоваться твоим банковским счетом?
– Теперь понимаю.
– Хорошо бы еще завести кредитную карточку на твой счет. Это возможно, Жорж?
Он помолчал. Отпил вино из бокала. Посмотрел на нее. И сказал:
– А разве нельзя просто объединить наши счета?
– Нет, иначе там будет фигурировать моя фамилия.
– Тебе нужна только моя доверенность?
– Да.
На следующий день они вместе отправились в Оссер, в отделение банка, где у Жоржа Роленже был счет. По субботам банк был открыт до шестнадцати часов. Заполнив и подписав все бумаги, Жорж поехал за продуктами, а она зашла в бюро путешествий, тут же, неподалеку от банка. Ей всегда хотелось пожить в Нью-Йорке, в маленькой студии. Но молодой человек за стойкой объяснил ей то, чего она не знала: европейцы больше не могут свободно посещать Соединенные Штаты. Авиакомпании всех стран Европейского сообщества услужливо поставляют в Вашингтон всю информацию о своих пассажирах.
Анна встретилась с Жоржем на Оссерской площади, чтобы вместе пообедать.
Он был очень мрачен. Хотя снова сидел за столом рядом с ней.
– Не успела ты появиться в моей жизни, как снова исчезаешь!
Она пожала плечами. Повторила ему то, что узнала от служащего турбюро.
Отныне человеку, решившему остаться в тени, уже недостаточно было одного этого желания.
Ради смеха они с Жоржем начали составлять список стран, где власти могли уследить за всеми перемещениями людей.
В первую очередь, не следовало иметь дела с американскими компаниями и со всеми другими, что были с ними связаны, в силу того, что парень из турбюро назвал «Passanger Name Record».
Кроме того, Жорж прочел в одном глянцевом журнале, что теперь есть служба, которая фиксирует местонахождение людей, звонящих по мобильнику.
– Значит, и мобильник исключается, – констатировал он.
– И e-mail тоже. С компьютером придется расстаться.
– И с самолетами вне шенгенской зоны, где евро не в ходу.
– И с голубой карточкой, – добавила она.
– Следовательно, тебе нужно искать что-нибудь в районе Средиземноморья или в Азии, – заключил Жорж.
Они вернулись в банк и аннулировали заявление о кредитной карточке. Ей достаточно было иметь при себе аккредитив: в него вписывалось лишь то, что желал указать сам владелец. Заодно она купила еще несколько дорожных чеков.
* * *
Вернувшись из Оссера, она позвонила в Вильнёв-сюр-Йонн, в фирму, занимавшуюся ремонтно-малярными работами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53