Убитые коммунисты уже были стянуты в одно место. И Маркел Быков, обходя их, бил вальком по головам, раздрабливая черепа.
– А мы накануне мешок с семенами люцерны привезли, – говорил Гриша. – Тут в углу мешок поставили. Маркел-гад вошел и давай – побьет-побьет вальком, потом к мешку приложится, горстью семена загребет – и в карман и опять коммунистов вальком примется бить. Побьет-побьет – и к мешку… Может, мне все это чудится… Не ручаюсь.
На лице Кирилла заиграла улыбка, а Маркел кинулся к Грише:
– И врет! И врет! Я? Чтоб я на такое дерьмо, на семена польстился!
– А ну, выверни карманы! – резко бросил ему Кирилл. – Вот сюда… на стол.
На стол из кармана Маркела Быкова выкатилось несколько золотистых горошин люцерны. Горошины закружились, заметались, словно желая скрыться от человеческих глаз, а Маркел упал на пол, как сраженный пулей.
– Дайте, я его. Ну, дайте, – потребовал Гриша, выхватывая наган.
– Стоп! С наганом в сторонку, – отстранил его Богданов. – Что вы скажете? – Он повернулся к Илье Гурьянову.
– Гадина! Убивать умел, умей умирать.
– Ага. А что, вы думаете, с вами надо сделать? – спросил его Богданов.
Илья долго смотрел себе в ноги.
– Я ведь хорошо знаю – слезами вас не проймешь… Да и не в вас дело. – И снова смолк, потом весь дернулся и сказал тихо, еле внятно: – Расстрелять!
– Ну, а что вы будете делать, ежели останетесь жить? – задал вопрос Богданов.
Захар ждал – Илья скажет: «Буду исправляться, заглаживать свою вину».
Шлёнка ждал – Илья скажет: «Работать начну по-новому».
Кирилл ждал – Илья начнет вертеться, увиливать от прямого ответа.
Богданов ждал – Илья промолчит.
А Илья, подумав и глядя по очереди каждому прямо в глаза, проговорил:
– Мне ничего другого не осталось, как драться с вами. – Почему? – спросил Богданов.
– Вы людей превращаете в конверты…
– …Какой все-таки стойкий был Илья Гурьянов, – прервал воспоминания Богданов.
– Да-а, – согласился Кирилл. – А умирая, свихнулся: упал на колени.
– Жить хотелось…
И они снова смолкли, вспомнив, как в то же утро на полотне железной дороги нашли Яшку Чухлява. Перед тем как лечь на рельсы, он снял рубашку, свернул ее аккуратно и положил поодаль. Возможно, Яшка ждал – за ним гонится Стеша, и, желая припугнуть ее, лег под поезд. Не потому ли он так аккуратно свернул рубашку? Но Стеша не появилась, и наутро Яшку нашли с отрезанной головой, с запекшимися в крови пальцами.
– А здорово мы их скрутили, – заметил Кирилл. – Теперь в Полдомасове передовые колхозы. И все-таки я думаю, мы главарей – настоящих организаторов – все еще не выудили…
– Это ты преувеличиваешь. – Богданов присел перед костром. – Замечательное время переживаем… Я вот вспомнил, когда мы с тобой были в Москве. Сколько уже прошло?… Ох, два года…
– Да, два. От того времени… ты опять зарос… галстук только остался. Да и тот, видно, никогда не снимаешь.
– Ну-у? Это верно… галстук.
– Кто-то едет, – прервал Кирилл и шагнул в сторону.
– Умница какой стал у нас Кирилл, – шепнул Богданов Стеше. – Прямо радуюсь за него, – и тоже шагнул во тьму за Кириллом.
Стеша у костра осталась одна.
– Батюшки, какие они оба хорошие. И этот лохматик… и тот. Ах, если бы, если бы…
Она так и не договорила: из тьмы вынырнула лошадь. Окутанная тьмой, она казалась огромной, с копну, и глаза у нее светились. Вот она, ныряя, перешла через овражек, следом за ней показалась телега, а через несколько секунд буланый уже стоял около Стеши и, тяжело дыша, тянулся к ней мокрой мордой. Потом все пошло в каком-то тумане.
Около костра сгрудились люди, лошади – целый обоз, тишина нарушилась говором, лаем собак, скрипом. Перед костром замелькали лица. Стеша узнала только Захара Катаева и Феню Панову. Захар подошел к машине, бережно потрогал кузов. Около машины засуетился Гриша Звенкин, сбрасывая с себя брезентовый плащ, предлагая «тянуть машину» на дорогу.
Захар остановил…
– Это, братцы, вам не бревно… Изуродуете. Я так думаю, до утра ее оставить. Как ты думаешь, Кирилл наш Сенафонтыч?
Кирилл подумал и неожиданно для себя решил, что сейчас все равно никуда не поедешь, а до зари недалеко, остаться же здесь – значит в ночном посмотреть на Стешу и Богданова, проверить свое подозрение.
– Остаться? Да, пожалуй. Как ты думаешь, товарищ Огнева?
Стеша встрепенулась: ей показалось смешным, что Кирилл назвал ее так.
– Я согласна, товарищ Ждаркин, – устало смеясь, ответила она. – Вы всегда правы, товарищ Ждаркин.
– Мочалитесь все, – шутя вступился Захар.
– Мой привет вам, начстроя, – поздоровалась Феня, когда Богданов вышел к костру.
– А, привет, привет комсомолу, – не глядя на Феню, Богданов на ходу пожал ее руку. – Что там, Захар Вавилович?
– Там? – Захар посмотрел в сторону Кирилла. – Шумят малость, пирога, слышь, нет, мясца нет… Ну, мы пригнали обоз. Да что это? Жрут. Ведь сорок тысяч ртов. Вот вам болотный человек пакетец просил вручить.
Захар передал Богданову пакет от профессора Омского.
Стеша, продрогшая, усталая, подошла к костру, легла, прислушиваясь к голосу Захара.
– Он там, – говорил Захар, сдерживая смех, – нашел каку-то женщину на большой глубине болотной. Говорит: женщина эта есть княгиня. Князек какой-то поймал ее с любовником и привязать велел к доске… Привязали, стало быть, и опустили княгиню в болото – там она нашла себе смерть и покой вечный. Только вот не сгнила. Беда это или как – не знаю.
Стеша хотела подняться, оборвать Захара за насмешку, но сон сковывал ее всю: ноги и руки показались ей слишком огромными, кожаная куртка тяжелой, точно чугунной, и она, не проронив ни слова, крепко заснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90