– Вперед!
– Вперед! – Наруг карабкался по откосу. Он первый ворвался в неприятельские окопы. Теперь они увидели сокрушительную работу артиллерии. Беспорядочно торчащие балки разбитых дзотов, черные круги воронок, густо темневшие на лугу. Убитых немцев было немного, зато полным-полно оказалось каких-то документов на вощеной бумаге, стреляных гильз, развороченных ящиков, обрывков окровавленных бинтов – огромная свалка, в какую превращается поле боя.
Издали отозвался пулемет, пули ударили по гребню вала.
– Они еще упорствуют, не желают отступать, – пробормотал Острейко, выглядывая из окопа.
Кое-где между кустами он заметил движение. Узнал голубые мундиры: летчики покидали позиции. Покидали в образцовом порядке, это была добротная солдатская работа. Один пулемет вел огонь, другой в это время менял позицию, чтобы прикрыть отход защитников дзотов.
– Гони их! – приказал Качмарек. – Вперед, ребята!
Пригнувшись, они продвигались короткими перебежками, используя любое прикрытие. Пули свистели вокруг все чаще, а какой-то миномет начал бить по ним, пока одно из орудий не спугнуло его, заставив сменить позицию.
По перелескам неустанно била артиллерия, огневой вал помогал теснить немцев.
– Ну, как будто получается, – торжествующе усмехнулся Бачох. – Не то, что вчера…
– Не хвастай! – одернули его другие. – Только бы скорее перебраться через канал, там – их вторая линия…
Тропинки через широкий луг тянулись к деревушке, утопавшей в цветущих садах. Немцы ускорили темп отступления и внезапно рассеялись среди домов.
– Бегом! – крикнул капитан Поляк. – Скорее!
– На лугу мы перед ними, как на ладони, – выдохнул сержант Валясек, труся рысцой. – Только бы добраться до забора и вон тех кустиков!
Едва они достигли деревни, как ударила длинная пулеметная очередь, и они увидели, что пехота, рассеявшаяся по лугу, залегла.
Через головы разведчиков немцы повели прицельный огонь по пехоте, прижатой к земле пулеметной очередью.
– Надо помочь им. – Наруг тыльной стороной ладони отер потное лицо. Волосы на затылке у него слиплись, пот разъедал глаза. – Только осторожно. Помните, ребята: нас ждет Берлин. Не суйтесь под пули!
С чердака кто-то обстреливал луг. Они подползли к самым дверям дома. Залевский нажал на ручку, замок не уступал.
– Может, подорвать гранатой?
– Немца все равно не достанешь, а только спугнешь, – пренебрежительно отмахнулся Багинский. – Его надо брать с тыла…
Приволокли лестницу. Подождали, пока рядом ухнет взрыв, и пробили черепицу. В образовавшуюся брешь Наруг увидел, как рослый эсэсовец, с комфортом устроившись на матрацах, принесенных снизу, тщательно прицеливаясь, стреляет по солдатам, передвигающимся по лугу. Он не выставлял ствол наружу, бил с чердака, поэтому даже вблизи не заметишь вспышки, к тому же нелегко при таком грохоте установить, откуда доносится приглушенный звук выстрелов.
Его черная укороченная курточка (поручик Качмарек называл их «жакетами») чуть задралась. Постреляв, он прихлебывал компот из открытой стеклянной банки. Это пуще всего разъярило капрала: убивая, гитлеровец так себя ублажал! Наруг с упора прицелился врагу в затылок.
– Готово, – произнес он, спускаясь с автоматом по лестнице. – Будем прочесывать дальше…
Гранатами они заставили замолчать надежно окопавшийся пулеметный расчет. Валясек окинул пулемет хозяйским взглядом и взгромоздил его на Залевского.
– Нечего морщиться, своя ноша не тянет. Ты мне в знак благодарности еще ручку поцелуешь.
– Они наверняка готовят нам какую-нибудь пакость, – волновался Острейко. – Слишком все гладко пошло… деревня уже наша.
– Может, на них нажали с флангов, поэтому им пришлось отходить? – едва живой от усталости, Залевский поправил на плече трофейный пулемет.
– До полудня далеко, а мы уже выполнили все, что нам приказано, – с удовлетворением отметил поручик. – Передохните минуту. Перекусите, выпейте кофе, у кого есть. У кого нет – вода в колодце. Сержант, пошлите двоих проверить вон те кусты у дороги… Если что, пусть откроют огонь. И назад… Никакой самодеятельности!
Едва он отправился разыскивать капитана, как солдаты расположились на траве. Достали хлеб из своих вещмешков, штыком вскрыли банку консервов.
– Идите сюда, – позвал их Бачох. – Здесь пиво!
Они поднялись с недоверием: уж не разыгрывает ли он их? Может, и нашел бутылку, тогда все равно спешить нечего.
– Полная бочка! И какое пиво – холодненькое, с такой вот шапкой! – поднял он пенящуюся кружку.
Они прибавили шагу, бросив хлеб и консервы на зеленом столе, опоясывавшем старый каштан, вокруг которого стояли садовые стулья.
Солдаты поочередно подставляли кружки, взятые из буфета, под длинный кран, из которого била пенистая струя. Вероятно, здесь раньше был трактир, а в последнее время – солдатская столовая, так как кругом валялись бланки каких-то ведомостей, картонные коробки с сигаретами «Юно».
– Берите, – радушно предлагал всем Бачох, – будет что покурить.
Они принялись запасаться сигаретами.
– Недурное пивко! – обтер Багинский пену о усов.
– Немедленно убирайтесь отсюда! – налетел на них сержант Валясек. – И чтобы я вас здесь больше не видел!.. Откуда вы знаете: а вдруг пиво отравлено?
– Как будто у них было для этого время?
– Такое великолепное пиво, – защищались солдаты. – Да вы сами пригубите кружечку.
– Убирайтесь! Я уже сказал вам раз, и нечего разводить дискуссию!
Они с неохотой выбрались на улицу, подобрали брошенный на столе хлеб и, пожевывая его всухомятку, расположились на траве.
Один только Бачох, сидя на корточках под стойкой, переждал завязавшийся спор и теперь, довольный, что старшина убрался прочь, наполнил до краев кружку и, сдувая пену, с удовольствием потягивал пиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30