– Выключи его, выключи, – замахал рукой Джеймс, не открывая глаз: он ненавидел рано вставать.
Стефани тихонечко выбралась из кровати. За окном было почти светло, все обещало ясный весенний день, но ее это нисколько не утешило. Она направилась в ванную на первом этаже, тщательно вымылась, выщипала, выбрила лишние волосы, помассировала тело колючей щеткой, до этого невостребованно висевшей на крючочке за дверью и которой, с запозданием вспомнила Стефани, она как-то воспользовалась, чтобы отскрести раковину. Затем она наложила макияж – не просто, как обычно, несколько раз мазнула по ресницам щеточкой с тушью, а проделала весь ритуал шаг за шагом, начав с тонального крема и кончив румянами. Ее самоуважение требовало, чтобы сегодня она выглядела на все сто.
Когда проснулся Финн, она уже была одета и полностью готова. Насыпала Себастьяну в миску каких-то серых стручков из пакета, а Золотку дала его неаппетитных на вид катышков, и все время старалась не думать о том, зачем это делает, – торопится уйти из дому на час раньше обычного, чтобы избежать общения с мужем.
– Bay, вы потрясающе выглядите, – воскликнула Эдна, когда в десять минут восьмого Стефани отворила ей дверь. – У вас сегодня особенный день?
– Да, что-то в этом роде, – выдавила Стефани улыбку.
– Что случилась? – подозрительно спросил Финн. Она взъерошила ему волосы.
– Ничего.
– Но Эдна только что спросила: особенный у тебя сегодня день? И ты ответила «да». А чем он особенный?
– Просто особенный, и все.
– Но почему? – Финн никогда не успокаивался, пока не получал ответы на все свои вопросы.
– Ты уже позавтракал? – спросила Стефани, пытаясь его отвлечь.
– Не меняй тему! Почему сегодняшний день особенный?
Стефани не знала, что ответить. Она хотела просто выскользнуть за входную дверь прежде, чем будильник разбудит Джеймса в восемь часов. К счастью, Эдна пришла ей на выручку.
– Каждый день по-своему особенный, – сказала она, стараясь увести Финна от двери, чтобы Стефани могла наконец выйти.
– Именно так, – кивнула Стефани, беря сумочку и проверяя, все ли на месте – мобильник, ключи, деньги…
– И очень глупо, – услышала она, спускаясь по ступенькам, голос Финна и, вдруг вспомнив, что не поцеловала его на прощание, поспешила назад.
Стефани уже повернулась, чтобы снова выйти, помахав Эдне, которая увлекала Финна на кухню, и была в дверях, когда на верхней площадке лестницы появился Джеймс. Стефани попробовала сделать вид, что не заметила его, но впопыхах уронила сумочку, и содержимое разлетелось по полу.
– Доброе утро, – сонно проговорил Джеймс, протирая глаза. Он уже пошлепал было на кухню, но замешкался и еще раз взглянул на Стефани.
Сейчас он заметит, как хорошо она выглядит. Увидит, как она привлекательна, и поймет, что вовсе не стоит заглядываться на других женщин…
– Доброе утро, – пробормотала Стефани внезапно севшим голосом.
Джеймс медленно оглядел ее с головы до ног.
– Ну и с чего ты так намазалась? – спросил он с улыбкой. – Или собралась в Амстердам позировать в витрине?
Стефани знала, что он ждет, чтобы она засмеялась и ответила в таком же роде, какой-нибудь бодрящей колкостью, но не смогла. Или не захотела.
– Да, – только и проговорила она. – Ну, до вечера.
– Пока, дорогая, – сказал он ей в спину.
– Прекрасно, значит, у тебя есть две возможности.
– Если только я не ошибаюсь.
Стефани и Наташа коротали утро в Селфридже, разглядывая выставленные там коллекции женской одежды, чтобы набраться идей: нужно было одеть трех клиенток для церемонии вручения премий Британской академии кино и телевидения (одну начинающую киноактрису, которая хотела выглядеть так, словно у нее есть свой собственный стиль, стареющую звезду сериалов, встревоженную проскользнувшим в прессе намеком, что она лесбиянка, и желавшую казаться как можно женственнее, и звездочку реалити-шоу, которая еще не сумела получить приглашение, но очень хотела, чтобы в утренних газетах непременно появилось ее фото, и ради этого готова была выставить напоказ как можно больше обнаженного тела, даже если придется встать на перекрестке совсем голышом).
– Да, разумеется, если ты не ошибаешься. Сначала придется узнать все наверняка. Но если ты права – у тебя есть две возможности. Сказать ему, что ты все знаешь, или же ничего не говорить.
– А если я не скажу? Что дальше?
– Не знаю… спрятать голову в песок и надеяться, что все само собой рассосется.
Стефани вздохнула:
– А ты считаешь – как мне лучше поступить?
– Я бы на твоем месте сперва оторвала ему яйца, а уж потом стала бы разбираться, что к чему!
Стефани невольно улыбнулась:
– Эта «К.» наверняка из Линкольна.
– Как насчет его тамошних коллег? Ты знаешь кого-нибудь по имени?
– Секретаршу в приемной, кажется, зовут Салли, – кивнула Стефани. – Я знала ее еще до нашего переезда, хотя практически с ней не общалась. Когда мне надо было связаться с Джеймсом, я звонила ему на мобильный. Есть еще медсестра Джуди, которая работает там уже сто лет.
– Кто еще?
– Два других ветеринара – мужчины, Саймон и Малкольм… вроде бы так, – пробормотала она, сознавая, что плохо представляет, с кем вместе работает Джеймс. – У Саймона есть жена, Мэри. А про Малкольма все думают, что он гей.
– А где он останавливается, когда приезжает туда? Может быть, какая-нибудь Констанция или Кира держит там частный пансион?
– Нет там никакого пансиона. Над ветлечебницей есть квартирка, там он и ночует.
Стефани резко остановилась, так что в нее едва не врезалась сзади молодая мать с коляской, вся обвешанная пакетами.
– Извините, – сказала она женщине, которая громким восклицанием выразила недовольство и объехала ее подчеркнуто демонстративно, и повернулась к Наташе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99