Одну из них – маленькую китайскую вазочку эпохи Мин, которую мать Мириам подарила ей на свадьбу и которую Оуэн нашел в коробке на антресолях, – он запустил в теплицу Теда, разбив в ней стекло.
– Она, наверное, дорого стоила? – спросила Кати, не зная толком, что сказать.
– Ничего, поделом ему. Как-то ночью я заглянул через забор и увидел, как они там лизались. Совсем потеряли стыд, даже ставни не опустили, – скрипнул зубами Оуэн.
Кати невольно рассмеялась:
– Я говорю про вазочку.
– Ну не знаю. Может быть.
Было похоже, что, несмотря на все заверения Оуэна о решимости идти вперед, они продолжали буксовать на прежнем месте. («Она шлюха, он кусок дерьма».) Но когда Кати попросила его описать новый дом, Оуэн быстро переключился, и новообретенный оптимизм вернулся к нему. Оставшееся время они обсуждали ламинат и обои, и, хотя Кати с удовольствием удалилась бы в соседнюю комнату, пока иглы творили чудеса, как она поступала с остальными пациентами, час прошел гораздо плодотворнее и приятнее, чем прежде.
– Может быть, – рискнула предположить Кати, когда сеанс лечения был окончен, – когда вы устроитесь на новом месте, сможете подыскать себе и новую работу?
Она не стала добавлять то, что хотела добавить: «И тогда сможете выплатить мне деньги, которые задолжали», но намек был очевиден.
– Ну да, – заулыбался Оуэн, – кто знает, может, что и получится.
Когда он ушел, она надела жакет и поехала сначала в хозяйственный магазин на окраине Линкольна, где взяла каталог пастельных красок, а потом в газетном киоске купила несколько журналов по дизайну интерьера. Не помешает почерпнуть несколько новых идей.
– Я устал, может быть, не пойдем никуда? Ляжем спать пораньше?
– Но я заказала билеты, – невинно улыбнулась Стефани. – Ты столько раз говорил, что хочешь посмотреть этот фильм. Вот и решила сделать тебе сюрприз.
– Ну да. Прекрасная была мысль, только, пожалуй, мне не высидеть сегодня два часа. Может быть, обменяешь их на другой день?
Стефани старательно сделала обиженное лицо.
– Но я уже договорилась с Эдной, чтобы она пришла посидеть с Финном. Ну пойдем, Джеймс, я так давно никуда не ходила!
Джеймс сильно потер лоб ладонью.
– Ну хорошо, – сказал он. – Во сколько там начало?
Победа! Джеймс, конечно, и предположить не мог, что Стефани прекрасно знает, что в начале недели он ходил на новый супербоевик Уилла Смита с Кати. Кати сообщила ей в одном телефонном разговоре, что они с Джеймсом ходили в кино (чтобы отвлечь его от воспоминаний о закончившейся катастрофой вечеринке), и передала слова Джеймса, сказанные им после фильма: «Я лучше выколю себе глаза, чем еще раз пойду на это дерьмо».
– Супер! – воскликнула Стефани. – Иду выкупать билеты.
– Знаешь что, – сказал Джеймс, когда пришло время им выходить из дому, – я слышал, что фильм совсем не такой интересный, как говорится в рекламе.
– От кого ты слышал? – спросила Стефани.
– Прочел где-то рецензию. Уже не помню где.
– Ну, на каждый фильм приходится хотя бы по одной ругательной рецензии. Назови хотя бы один, который получил только положительные отклики?
Она видела, что ему до смерти хочется сказать: «Да я сам смотрел его, когда был в Линкольне, – полное дерьмо!» Но он не мог, ведь тогда ему пришлось бы объяснять, почему он не сказал ей об этом по телефону и не придумал, с кем именно ходил. Джеймс всегда делал вид, что в Линкольне он начисто лишен развлечений и разве что изредка заглядывает в паб выпить пива с Малкольмом и Саймоном. И сейчас, вымученно ответив: «Может быть, может быть», он неохотно принялся натягивать пиджак.
В кино Стефани усомнилась: не наказывает ли она себя больше, чем мужа? Казалось, этот на редкость идиотский фильм никогда не кончится. Джеймс ерзал на сиденье и вздыхал, и только это поддерживало ее силы. В одном особенно дурацком месте он наклонился к ее уху и предложил плюнуть на убытки и пойти в пиццерию. Но она сказала – нет, потому что вдруг фильм еще выправится.
– Черта лысого! – не скрывая раздражения, буркнул Джеймс.
– Откуда ты знаешь? Очень даже может!
– Да уж, – сказала она, когда фильм наконец кончился и они ехали в такси домой. – Кто бы мог подумать, что это окажется такая безнадежная чушь?
Джеймс промолчал.
– И он закатил глаза так, что стали видны одни белки!
Спеша наверх, Стефани слышала, как Финн разговаривает с кем-то по телефону. Она услышала звонок из ванной и крикнула: «Я возьму трубку!», – но без толку. Она понятия не имела, с кем говорит сын – это мог быть и агент по продаже, и какой-нибудь его приятель, – Финн был счастлив попотчевать кровавыми подробностями любого, желающего послушать про безвременную кончину хомяка Арона.
– И тут у него изо рта вывалился язык, – говорил Финн в тот момент, когда она забрала у него трубку.
– Кто это? – прошептала она.
– Бабушка, – ответил Финн, закатывая глаза, словно говоря: ну кто еще это может быть.
– Иди начинай делать задание про викингов, я сейчас приду и помогу тебе, – сказала Стефани, прикрывая трубку рукой. – Привет, Полин, как поживаете?
– Лучше, чем хомячок приятеля Финна, – смеялась в трубку ее свекровь.
Стефани, вопреки сложившемуся клише, искренне любила родителей мужа. Когда она первый раз пошла к Джеймсу в гости – к тому времени они встречались уже несколько месяцев, но Джеймс всегда говорил, что с родителями у него мало общего, – он всю дорогу извинялся за убогую хибару и узость взглядов своих родителей. Ей было смешно – он еще не виделся с ее родителями, а уже решил, что она происходит из состоятельной верхушки среднего класса. Он ошибся – ее семья была обедневшими низами среднего класса, но впоследствии она поняла, что это его предположение больше говорило о нем, чем о ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99