Прежде всего надо наведаться в ванную.
Минут десять спустя, почистив зубы и умывшись холодной водой, он осторожно вошел на кухню, где Кати скребла пластиковую столешницу. Когда он сзади обнял ее за талию, она слегка напряглась.
– Прости, ну прости, – пробормотал он, утыкаясь носом ей в шею. – Как я мог упрекнуть в чем-то тебя!
– Не важно, – мягко сказала Кати. – Я все понимаю.
Кати – вот умница! – догадалась позвонить Малкольму и предупредила его, что Джеймс сегодня не придет на работу, потому что неважно себя чувствует. Она успела убрать все, что напоминало о злополучном обеде. Пустые бутылки и раковины моллюсков были выброшены в мусорный бак, который уже опустошили мусорщики. Она с удовольствием делала вид, что ничего не случилось, и, как обычно, кудахтала над ним, сварила ему кофе и сделала невероятных размеров бутерброд, заставивший его поперхнуться.
Джеймс чувствовал потребность обсудить свой вчерашний позор, чтобы трезво оценить, какие могут быть для него худшие последствия. Но он знал, что это бесполезно – Кати станет уверять его, что все хорошо и что вредно зацикливаться на неприятных событиях прошлого, даже если это прошлое – вчерашний вечер.
Он подумал, что Стефани, напротив, позволила бы ему это сделать. Она бы даже рада была посмаковать мучительные подробности. И они, вспоминая случившееся, нашли бы в нем и что-то забавное: остолбенелое выражение лица Сэм с криво накрашенным ртом, когда она прочитала чек, или как Хью долго не мог взять в толк происходящее, так что Элисон пришлось растолковывать ему: «Джеймс все время покупал готовую еду, дорогой, а не готовил ее сам!».
Постепенно они стали бы хохотать, и вся история показалась бы уже не такой трагичной. Он попробовал напомнить Кати о том, как Сэм, спеша покинуть зачумленное место, споткнулась на крыльце и у нее задралась юбка, обнаружив волосатые ноги и практически полное отсутствие белья, но он знал, что она даже не улыбнется, а скажет только: «Бедняжка Сэм!» Нет, забыто так забыто, решил он и снова отправился в кровать.
– Вот это идеальный вариант! – заявила Меридит, разглядывая свое отражение в зеркале, и Стефани подумала: а не послать ли все к черту? На актрисе было густо-зеленое одеяние, наверняка прельстившее бы юную диснеевскую принцессу. Ныряющее декольте открывало увядшую грудь, заниженная талия делала широкие бедра еще более внушительными. Они находились в примерочных Селфриджа, и Стефани позволила клиентке надеть это платье, чтобы продемонстрировать, как плохо она в нем выглядит.
– Меридит, оно вовсе не украшает вашу фигуру, – сказала она как могла дипломатичнее. – Правда? – обратилась она к Наташе за поддержкой.
– Нет, ну почему же?.. – промямлила Наташа, которая робела перед Меридит.
– В нем мне удобно, а раз вы до сих пор не нашли ничего лучшего, значит, я остановлюсь на этом!
Стефани уязвил обидный намек в замечании Меридит на ее недостаточный профессионализм.
– Я считаю, надо еще поискать. У нас в запасе пара недель, и мы непременно найдем то, что устроит всех нас.
– А если это платье к тому времени продадут? Если и вы не найдете то, что мне понравится, и это ускользнет из-под носа?
Стефани взглянула на переливчатое уродство цвета горохового супа. Трудно было представить, что покупательницы станут рвать это чудо с оборочками друг у друга.
– Мы вот как поступим, – решила она, – купим его, но, как только найдем что-то получше, сдадим назад.
– Если вы найдете что-то получше, – холодно заметила Меридит.
– Ну разумеется если , – фальшиво улыбнулась Стефани. Украдкой от Меридит она взглянула на часы. Сегодня вечером ей хотелось поскорее вернуться домой, хотя она и оттягивала этот момент. Сегодня возвращался Джеймс, и ей предстояло увидеть, насколько сильно задела его их первая стрела. Конечно, с ней он не сможет поделиться своей неудачей, но Кати рассказала достаточно, чтобы она поняла – Джеймс испытал унижение и чувствует себя дураком. Вчера он ходил на работу и пришел домой кипя от злости. Оказывается, Малкольма вызывали Ричард и Симона к своему подцепившему ушную инфекцию Лабрадору, и Симона рассказала ему всю историю. А Малкольм в свою очередь пересказал ее Саймону и Салли, и Джеймс весь день подвергался беспощадному – хотя Кати и сказала, что скорее дружескому, – осмеянию.
– Он особенно злится на Симону, – сообщила Кати. – И это просто смешно, потому что он, кажется, вбил себе в голову, что нравится ей.
– Что – на самом деле? – спросила Стефани, смеясь.
– Ну нет, не думаю. Ричард – роскошный мужчина и обожает Симону. Я думаю, с ее стороны это была вежливость.
– Ну а ты как чувствуешь себя после всего этого? – поинтересовалась Стефани.
– Наверное, ужасно в этом сознаваться, но я чувствую себя великолепно. Поделом ему! – убежденно проговорила Кати.
Интересно, думала Стефани, может быть, на этот раз Джеймс искренне хочет поскорее вернуться в Лондон, потому что здесь никто не знает, каким он выставил себя идиотом? Она собиралась этим вечером быть особенно внимательной к нему. Но это будет затишье перед бурей, пока они с Кати решают – какой сделать следующий ход.
Без пяти пять они с Наташей ехали в такси на север столицы, а в пакете на сиденье между ними лежало зеленое безобразие. Кати говорила, что Джеймс обыкновенно уезжает в Лондон в половине второго, но он никогда не возвращался домой раньше пяти. Ни одна из них не знала, почему его возвращение отнимало столько времени.
– Помни, – напутствовала ее Наташа при расставании на углу Белсайз-авеню, – стисни зубы и улыбайся.
Когда такси подвезло Стефани к дому, она заметила на углу припаркованную машину Джеймса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99