Но отец не был единственной причиной моей боязни освободиться от Джейка. Я находилась во власти необъятного, затаившегося в глубине души страха, что в случае разрыва с Джейком никто больше не захочет стать моим любовником. Я опять вернусь к мануальным упражнениям с придурками и стану об этом писать, пока наконец не умру – скандально известная, но одинокая потаскушка. Джейк отличался придирчивостью и непостоянством. С ним было трудно ладить, но он, по крайней мере, был ко мне привязан. Для меня гораздо важнее было вообще иметь друга, чем иметь хорошего друга.
Пожалуй, единственным плюсом этих мучительных отношений было то, что они могли бы стать основой потрясающих статей. Но я сильно опасалась просить Джейка пересмотреть свой запрет, так как думала, что он может меня из-за этого бросить.
В результате на той неделе, вместо того чтобы рассказать об удручающей гетеросексуальной связи из реальной жизни, я написала о вымышленной лесбийской. А на следующей неделе я все-таки опубликовала колонку об оральном сексе.
Подпевалы лесбиянок прислали в газету несколько подстрекательских писем:
Итак, Ариэль Стейнер трахает как женщин, так и мужчин («Розовые руки лесбиянки», № 12/4). А также детей? Сельдерей? Мебель? С нетерпением жду выхода колонки, где будет описано, как журналистку трахает ее чихуахуа .
Говард Кессел, Верхний Ист-Сайд
И почему вдруг тебе понадобился куннилингус, Ариэль («Голубая ленточка», № 12/11)? Я думал, ты гетеросексуальна. Может, стоит переименовать твою колонку в «Беги, ныряй, целуй»?
Олеин Симмонс, Канарси
Я получила бы гораздо больше удовольствия от этих поношений, будь они реакцией на реальные события. Но моя колонка постепенно становилась настолько далекой от жизни, что я даже засомневалась: стоит ли идти на такие жертвы, чтобы ублажить парня, который не очень-то старается ублажить меня?
В то воскресенье, когда я написала колонку об оральном сексе («На пути к успеху вам поможет головка»), мы встретились с Сарой за ужином в кафе «Орлин» на улице Сент-Марк. Мне не хотелось говорить о Джейке, так что, едва мы уселись, я спросила:
– Как у тебя с Джоном?
(Несколько недель тому назад она порвала с Китом и тут же вернулась к Джону.)
– Сама не пойму, – ответила подруга. – В наших отношениях всегда большое значение имели извращенные сексуальные игры, но сейчас даже мы сами теряем контроль над ситуацией.
– Что ты имеешь в виду?
– Два дня тому назад мы ходили вечером в кино, а потом пошли к Джону и занимались каким-то безумным сексом: он меня душил, я пинала его ногами, а потом мы оба кончили. Я ушла от него в невероятно приподнятом настроении, но он с тех пор не ответил ни на один мой звонок.
Обычно, слушая рассказы Сары о ее проблемах с приятелями, я старалась не навязывать ей свое мнение, поскольку сама терпеть не могу, когда подружка, выслушав про моего очередного парня, заявляет: «Он – подонок. Уходи от него». Как будто это поможет. Как будто все дело в том, что я сама не знаю, какой он подонок. На самом деле проблема заключается в том, что я все прекрасно знаю, но не понимаю, каким образом этот факт может заставить меня отказаться от встреч с ним. Когда подруга заявляет тебе, что ты занимаешься саморазрушением, это достает, даже если ты понимаешь ее правоту.
Но, услышав о том, как разворачиваются у Сары отношения с Джоном, я не на шутку встревожилась.
– Зачем ты встречаешься с ним, если он так ужасно с тобой обращается? – спросила я.
– Потому что он – придурок, которого я, похоже, люблю.
– Почему бы тебе не найти другого придурка, который не стал бы тебя душить?
– Потому что я люблю этого. К чему задавать глупые вопросы? – Подошел официант и принял у нас заказ. Я заказала салат и семгу с имбирным элем, а Сара – кофе. В душе я понадеялась, что с питанием у нее, по крайней мере, проблем нет. – Не думай, – сказала подруга, – мои дела не так уж плохи. Впервые за много дней Джон занялся со мной оральным сексом.
– Если ты радуешься тому, что Джон наконец-то решил заняться с тобой оральным сексом, то, по-моему, как раз таки назревает проблемка!
Подавшись вперед, Сара прошипела:
– А тебе не кажется, что у тебя самой полно проблем?
– Конечно. Просто хочу сказать, что твои посерьезней.
– Я, во всяком случае, получаю удовольствие от драм, игры ума и страданий. Я – прирожденная мазохистка. А ты только ей притворяешься, и это намного хуже.
Мы в упор смотрели друг на друга. Сара закурила.
– Может, стоит взглянуть на вещи более оптимистично, – сказала я. – Нам еще, в общем-то, повезло с парнями, бывает гораздо хуже. Ты когда-нибудь слыхала об иерархии благотворительности Маймонида?
– Конечно. Мы ее изучали в еврейской школе.
– Ну, так помнишь, как он классифицирует различные уровни благотворительности? Двустороннее анонимное пожертвование более благородно, чем одностороннее анонимное, а одностороннее анонимное превосходит неанонимное.
– Угу.
– Может, нам попытаться разработать лесенку саморазрушающего поведения? Нижняя ступень – это когда ты увлечена парнем нееврейского происхождения, который оскорбляет тебя словами и действиями, много пьет и принимает наркотики, а также не хочет тебя видеть. Ступенькой выше – парень нееврей, который оскорбляет тебя только на словах, злоупотребляет алкоголем и наркотиками и не хочет тебя видеть.
– И на самом верху окажется еврей, изредка оскорбляющий тебя на словах, умеренно выпивающий и звонящий тебе от случая к случаю.
– Точно.
– Это мне кое о чем напомнило, – сказала Сара, вставая из-за стола.
– Ты куда?
– Проверить автоответчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102