– Я…
– Я не сделаю тебе ничего плохого. Даже не притронусь к тебе. Просто буду сидеть на кушетке с миской чипсов на коленях, а ты можешь раздеться, надеть на голову абажур от лампы и так постоять немного, не шевелясь. Я буду поглощать чипсы, и созерцать твое тело. Где находится студия? Я за тобой заеду.
Тут вмешался Норман.
– Извини, Берт, – сказал он, бросив на меня встревоженный взгляд, – не могу тебе этого сказать. Джон из Вашингтон-Хайтс, вы в эфире.
– Ариэль, у тебя когда-нибудь были сексуальные контакты с женщиной?
Ничего себе вопросик мне задали! По правде говоря, таких контактов не было. Самое большее, что я себе позволяла с подружками, – поцелуи, но едва ли можно принимать их в расчет. Это случилось всего три раза, с тремя различными женщинами из Брауна, и каждый раз я была пьяная или под наркотой, и они тоже. Но признать свой скудный опыт оказалось совершенно невозможно. В конце концов, у меня имелась дурная репутация, которую следовало поддерживать.
– Разумеется, были, Джон, – сказала я.
– Правда?
– Ага. – Но я не знала, что сказать еще. Эфир умолк на целую секунду. Если я сейчас же что-нибудь не придумаю, парень поймет, что я вру. Надо было сочинить сексуальную историю про цыпочек. И поскольку у меня не было собственного опыта, я рассудила, что неплохо бы позаимствовать чужой. – Конечно, правда, – сказала я. – У меня был ранний сексуальный опыт с девочками. Когда мне было восемь, мы с подружками тискали друг друга на так называемых ночных девичниках.
– По-настоящему? – спросил Норман.
– Очень даже. Мы разыгрывали с нашими Барби небольшие сексуальные сценки. Потом снимали кофточки и касались друг друга языками. А иногда забирались в спальные мешки и терлись о мягкие игрушки, пока не кончали.
– Ух, ты! – вырвалось у Джона. – Это… действительно нечто…
– Это всего лишь верхушка моего лесбийского айсберга! Когда мне было четырнадцать, мы занимались сексом с моей лучшей подружкой Даной. Однажды она ночевала у меня дома, и мы разговорились о том, кому из нас как нравится целоваться с мальчиками, и тут Дана наклонилась и страстно поцеловала меня в губы. Поначалу это меня шокировало, но потом мы принялись ласкать друг друга, и я поразилась тому, насколько лучше мальчиков она знает мое тело. С тех пор каждый раз, как Дана ночевала у нас, мы занимались сексом. Самое клевое во всем этом было то, что мои родители ни о чем не догадывались.
Уж не знаю, выглядела ли эта байка хотя бы отдаленно правдоподобной, но передача звучала поздно вечером, и я надеялась, что слушатели не окажутся достаточно проницательными, чтобы уличить меня во лжи.
– Тебе интересно было бы встретиться как-нибудь со мной и моей подружкой? – спросил Джон.
– Конечно. Оставь свои координаты у звукооператора, и, возможно, я вам перезвоню.
– Фрэнк из Озон Парк, вы в эфире.
– Ариэль, можешь ли ты сказать, что ищешь долговременных отношений?
Что я могла ему ответить? «Конечно, мне этого хочется, но с тех пор, как мой бойфренд бросил меня три года тому назад, мне не удавалось удержать при себе ни одного парня дольше третьей эякуляции». Я бы выглядела тогда полной неудачницей. Мне хотелось казаться беззаботной холостячкой, у которой все под контролем и которая предпочитает моногамии неразборчивость в связях – одинокой по собственному желанию, а не по стечению обстоятельств.
– Ищу ли я серьезных отношений? – переспросила я. – Ни в коем случае! Я категорически против моногамии. Она обуздывает свободу человека.
– Ты и вправду так думаешь? – спросил Фрэнк.
– Еще бы! Ничто не удручает меня больше, чем вид двух людей, которых связывает вместе лишь страх! Пусть лучше я буду одна, чем свяжу себя не с тем парнем. А самое лучшее в холостяцком положении – это то, что можно делать что угодно, с кем угодно и когда угодно.
Хо-хо! Вот когда пригодились мои навыки в импровизации!
– Считаешь ли ты себя шлюхой? – спросил Фрэнк.
– Несомненно! – завопила я.
– И тебе не стыдно говорить такое? – поинтересовался Норман.
– А почему я должна стыдиться? Я горжусь своим блядством. Почему позволять лишь одному парню пользоваться своим телом, когда я могу поделиться им с целым светом?
– Можно мне тоже оставить свой телефон у оператора?
Я это совершила! Он попался на удочку. Как там говорил Буковски: «Красивая ложь – вот все, что им нужно. Люди – дураки». Ни один человек, сидящий у радиоприемника в полдвенадцатого ночи, не желает слушать истории о чьем-то одиночестве. Я дала им то, что они искали. Я заставила их поверить, что где-то есть женщина, которой не нужны никакие обещания и обязательства. Я придумала девушку их мечты.
– Эдна из Бронкса, – сказал Норман, – вы в эфире.
Это была женщина средних лет, говорившая с подвыванием.
– Норман, мне очень нравится ваша передача, но нисколько не нравится ваша гостья. Она – дешевка, Норман, совершеннейшая дешевка. Какая ты с виду, Ариэль?
– А что? – спросила я.
Мне показалось, я знаю, что произойдет дальше.
– Сейчас скажу. Некоторые женщины, например супруга Джон-Джона…
– Каролин Бессет Кеннеди?
– Да, Каролин Бессет Кеннеди. Она не слоняется без дела, болтая про секс, потому что она такая красивая. Ей нет нужды унижаться, чтобы привлечь внимание мужчин.
– Вы спрашиваете, уродлива ли я? – уточнила я.
– Именно.
– Ариэль – весьма привлекательная молодая женщина, – пояснил Норман.
– Да? Странно, – заметила Эдна, – поскольку из своего опыта я знаю, что люди, много об этом болтающие, никогда этого не делают. Будь ты красива, как жена Джон-Джона, у тебя не возникло бы желания нести вздор. Омерзительно слушать молодую женщину, говорящую всякие непристойности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102