Если уж мужчина-актер становится для вас идолом, то это серьезно.
После спектакля я пошла в гримерную. Чарлтон стоял перед зеркалом без рубашки, стирая с лица гигиенической салфеткой фальшивую щетину. Грудные мышцы у него просто выпирали, но волосы на груди не росли.
– Привет, Ройалтон, – сказала я.
Обернувшись, Чарлтон окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног.
– Прекрасно выглядишь, – сказал он.
Покоривший меня актер мог того и гляди стать моей игрушкой.
Мы доехали на такси до Вест-Виллидж, где устраивалась вечеринка, схватили по пиву и, протиснувшись сквозь толпу, уселись рядышком на кушетке.
– Правда здорово увидеться снова, Чарлтон? – начала я. – Я часто тебя вспоминала за прошедшие годы.
– Да ну? – Прищурив глаза, он придвинулся ближе.
– Угу. Ты мне страшно нравился, когда мы ставили «Долгое путешествие». Но я боялась даже флиртовать с тобой, потому что слыхала, что Виктория невероятно ревнива.
– Так и есть. Это одна из причин нашего разрыва.
– Когда вы расстались?
– Через несколько месяцев после выпуска.
– А с тех пор были у тебя серьезные отношения?
– Пару раз были, но все быстро закончилось. А ты? Встречаешься с кем-нибудь?
– Разумеется, нет. Я веду колонку о сексе, забыл, что ли?
Чарлтон откинулся на спинку кушетки, склонил голову набок и сказал:
– Меня не удивляет, что ты занимаешься таким делом. Есть в тебе нечто такое, что вызывает у мужиков желание мастурбировать, когда ты рядом.
– Что-что ты сказал?
– В тебе есть нечто, вызывающее у мужиков желание мастурбировать.
Он был прав – то есть мой опыт доказывал его правоту, – но ни один парень до сих пор не заявлял этого столь дерзко и нагло.
– Господи Иисусе! – завопила я.
– Что такое?
– Необязательно говорить это вслух, даже если ты действительно так думаешь! Ты должен был сказать мне: «Есть в тебе нечто такое, что заставляет мужчин в тебя влюбляться».
– Я в тебя не влюблен, – сказал Чарлтон. – Но мне и вправду хочется кончить. У меня сейчас такая эрекция. Тут есть задний двор. Не хочешь спуститься туда со мной?
Он был груб, похотлив и не умел вести себя в обществе – паршивый материал для бойфренда, но идеальный – для колонки. Как там говорил Вольтер: «Единожды философ, дважды – извращенец»? Что плохого в том, чтобы немного, по взаимному соглашению, доставить друг другу удовольствие? Я ведь его хотела. Так что вряд ли останусь ни с чем.
Я спустилась за Чарлтоном по ступенькам, и мы обошли дом сзади. Там стояла скамейка для пикника, которую мы оседлали, усевшись лицом друг к другу. Он обхватил мою шею ладонями и наклонился ко мне с приоткрытым ртом. Я думала, что Чарлтон классно целуется, но ошиблась. Поцелуй оказался приторным и не очень влажным. Я обняла его руками за спину, ощутив мускулы. Он просунул руку мне сзади под блузку и в один миг расстегнул бюстгальтер. Я почувствовала себя Сьюзан Сарандон рядом с Кевином Костнером. Это было классно. Когда заводишься, а парень не может расстегнуть твой лифчик, это здорово опускает. Чарлтон поднял лифчик наверх и, погладив мои груди, вздохнул.
– Надеюсь, они тебе нравятся, – сказала я. – Они настоящие.
– Не сомневаюсь, – откликнулся он. Повозившись с его ширинкой, я высвободила пенис. Он был твердым и гладким, совсем как его грудь. Чарлтон расстегнул молнию на моих брюках и просунул руку мне в трусики. Было здорово, но никак не получался нужный угол, потому что на мне были брюки и я сидела на скамейке.
– Ну и чего бы ты от меня хотел? – прошептала я, прижимая другой его ладонью пенис.
– Сделай мне минет! – Ничего себе заявление.
– А еще?
– Позволь мне потереться о твои сиськи! – Он попытался запихнуть между ними пенис, но в этот момент какой-то подвыпивший парень из числа приглашенных на вечеринку, спотыкаясь, приблизился к нам, и мне пришлось высвободиться. Когда парень отошел, я наклонилась к Чарлтону и прошептала:
– Мой крошечный открытый ротик мог бы так классно тебя пососать. Держу пари, девчонки все время хотят тебя сосать. Уверена, они умоляют тебя позволить им сделать это. Правда, Чарлтон? Ведь правда?
– А-а! А-а-ах! А-а-а-а-а-а-х-х-х-х-х-х-х-х-х! – застонал он, эякулируя на скамейку. Три клейкие капли клевого сока. – Господи Иисусе, – выдохнул он, – не могу поверить, что ты меня так подзавела.
– Я тоже, – сказала я.
Он застегнул ширинку, и мы вернулись в дом. Когда мы вошли в гостиную, я уселась на кушетку, а он стал танцевать с одной из актрис. Вдруг она отстранилась от него с воплем:
– Чарлтон! Чарлтон! К твоим брюкам прилипла жвачка!
– О господи! Правда? – сказал он, посмотрев вниз. – Как неудобно!
Я покраснела и опустила голову в уверенности, что это пятно от спермы. Девушка спросит Чарлтона, что с ним случилось, и он покажет на меня. Все повернутся и начнут меня разглядывать, и тогда придется им все рассказать.
Чарлтон повозился со своей ширинкой, и мне на мгновение показалось, будто из его штанов тянется лента гигантской жвачки. Но, приглядевшись, я поняла, что это кожа его яичка. Он вытягивал из ширинки кожу яичка, чтобы все подумали, что это жвачка. А в глазах у него появился особый блеск, не оставляющий сомнения в том, что этот трюк, который он проделывал и раньше, – его коронный номер.
– Повтори еще, Чарлтон! – скандировали его друзья. – Еще раз!
Мрачно улыбаясь, наблюдала я, как он вторично вытягивает кожу. В этом coup de grace Чарлтон проявил себя не только пошляком, но и полным придурком. Чем скандальнее материал, тем лучше. Эта байка станет прекрасным противовесом к рассказу «Не звоните нам». Под рев толпы, которым сопровождалась очередная демонстрация яичек Чарлтона, я выскользнула за дверь и отправилась домой – сочинять колонку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102