Арт сообразил, что его голове лучше оставаться снаружи, пока все тело не разместится в машине. Я кое-как втиснулась на пассажирское сиденье и слушала, как он разговаривает сам с собой, правой рукой уцепившись за открытую дверцу и пытаясь то ли вползти, то ли ввинтиться в салон. Арт проталкивал левую ногу как можно дальше – над ручником и моими коленками.
– Можно я положу сюда ногу? Пока не влезу весь?
Его тело выгнулось дугой, голова все еще торчала снаружи, левая нога и торс уже были внутри, правый бок оказался под рулем, который впивался Арту под ребра. Но вот – ура! – он влез в машину целиком.
– Класс! Все просто чудно, солнышко!
По виду чудесного было мало. Голова Арта упиралась в крышу, а ноги были согнуты, как у богомола, летящего третьим классом.
– Извиняюсь за все это, солнышко. Моя тачка в ремонте, я ведь говорил, да?
Собственно, я как раз находилась с Томасом в «ситроене», когда случилась авария. У нас с Томасом состоялась приватная беседа. Ну, почти приватная. Я, Томас и Софи да Лука, которая как-то умудрилась увязаться с нами. Мы с ней вышли из редакции на обед, после того как все утро просидели над ее секс-рубрикой. И тут Софи через дорогу углядела Томаса – он стоял у старенького «ситроена» и махал мне рукой.
– Ой, какой славненький лилипутик! А это кто?
Наша встреча не была случайной. Томас Корелли караулил меня. Я ждала чего-то в этом духе после его очень странного звонка накануне.
– Джули? Я хотел сказать… (Длинная пауза.) Я знаю, ты договорилась насчет нового сеанса (длинная пауза) психотерапии, и вот звоню, чтобы… – Он заглох.
Тогда я списала это на его застенчивость, но теперь-то понимаю, что его мучила сложная моральная дилемма. Что важнее? Верность коллеге или интересы клиентки? Трусики или профессионализм?
– Я просто… хотел пожелать успехов и дать тебе мой телефон… так, на всякий случай…
На какой такой случай?
– Кто это, Джули? – выспрашивала Софи, пока мы шли навстречу Томасу. – Где ты с ним познакомилась?
Она болталась рядом, пока Томас (довольно неуклюже) приглашал меня пообедать. Потом выдумала, что ей жизненно необходимо попасть на другой конец города, а подвезти некому.
– Правда, классная машина, Джули? – спросила Софи, наклоняясь к нам с заднего сиденья. – Просто супер, Томас! Такая шикарная!
Софи делала то, что ей удается лучше всего: внедрялась в окружающую среду. И, как всякий новый биологический вид, нарушала природное равновесие. Однако Томас растаял от ее комплимента и позабыл упомянуть, что машина, по сути, не его.
– Можешь притормозить тут, Томас? – спросила я, едва удалось вклиниться в их беседу. – По-моему, тебе удобно выйти здесь, Софи.
– Разве? – с недовольной гримаской отозвалась Софи.
У нее был разочарованный вид. У Томаса тоже. Он бросал на нее восхищенные взгляды в зеркальце заднего вида с той самой минуты, как она села в машину. Что при его росте было нелегко, даже с тремя словарями под задом.
– Рада была познакомиться, Томас.
Софи не отрывала от него глаз, пока Томас наконец не заглянул в них. Но взгляд у нее был вовсе не зазывный. Почти целомудренный. Совсем не тот, какого я от нее ждала. И еще одна странность: куда делся знаменитый бюст? Исчез, сдулся – пуф, и все! Осталась невыразительная, почти плоская грудь. Не рельефная карта, а настенная. Не потаскушка, а школьная училка. Как ей это удавалось? Как научиться управлять грудью, чтобы она то пропадала, то появлялась? Может, дело в осанке? Или к Софи прилагался насос?
Томас все оглядывался на нее, даже когда мы уже отъехали. Он чуть не врезался в машину, которая выскочила откуда-то сзади. Ему пришлось ударить по тормозам, «ситроен» встал так резко, что от толчка из-под Томаса посыпались книги. Тяжеленный справочник – «Желтые страницы от А до Z» – грохнулся прямо на педаль газа. Мы рванули с места.
Томас не видел выше приборной доски. Он только успел вынырнуть из-под руля, как перед нами внезапно затормозило такси. Поздно. Краса и гордость Арта въехала носом прямо в чужой багажник.
Вот почему Томас теперь отлеживался дома, и на голове у него красовались две шишки, формой и размером смахивающие на соски Софи – в их обычном состоянии. А маэстро психоанализа гнулся в крохотной машинке Томаса, как клоун на детском велосипедике.
– Боже мой, теперь ключи куда-то делись, – простонал он.
Если бы его голова не упиралась так плотно в крышу, он, наверное, уже бился бы ею об руль.
– Ну что я за раздолбай! – Арт попытался развернуться и достать с заднего сиденья пиджак. – Вот ведь кусок дерьма!
Я дотянулась до пиджака, но ключей там не оказалось. Когда Арт понял, что ключи, видимо, у него в кармане джинсов, то стал загнанно оглядываться – как крыса в мышеловке в поисках несуществующего сыра. К счастью, унывал он недолго. Именно это мне больше всего в нем нравилось. Может, он и напоминал крысу. Но такую, которая нипочем не сдастся.
– Ну что, солнышко, попробуем так. Если вы поможете…
Он повозил головой по потолку, уперся плечами в подголовник, а ступнями – в пол. Ему удалось оторвать зад от сиденья и выгнуться так, что его бедро оказалось почти у самого моего лица.
– Теперь попробуйте… ой… сунуть руку мне в карман и достать их. Давайте, солнышко. Постараюсь удержаться.
Я просунула пальцы в узкий и тугой карман, но под таким неудобным углом ничего не могла нащупать.
– Можно быстрей, солнышко? Ой, голова! – Его шея совершенно нереально вывернулась, и макушка впечаталась в лампочку.
Я собралась с силами и глубже пропихнула пальцы ему в карман. Ничего. Видимо, ключи в самом низу. Ничего. Еще дальше?
– Нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77