В дальнейшем я планировал убедить Марию, владелицу кафе, сменить поставщика зерен.
– Девочки вышли, – сообщил Тони и немедленно приступил к ритуалу схлебывания пенки со своего капуччино. – По-моему, Мишель у Гордона, а Сандра в коридоре, пошла с кем-то поболтать. Знакомую встретила.
В дальнем углу холла собралась стайка женщин. Они стояли ко мне спиной, но я узнал маленькую фигурку Сандры, ее поднятый воротничок, ее беспокойные худые руки. Две ее собеседницы были повыше и покрупнее. Женщины разговаривали вполголоса, о чем-то личном, явно утешая друг друга. Жаль, конечно, их прерывать, но в руках у меня была пластиковая чашечка с одним из лучших кофейных произведений Тайте.
– Сандра? – окликнул я. По-моему, очень деликатно. – Прошу прощения… Сандра!
Женщины покрупнее, одетые в пестрые, многослойные конструкции из брюк, блузок и длинных курток, разом обернулись. У них был тревожный, усталый вид; тут очень пригодилась бы пара бутылочек крепкой наливки. Я приподнял кофейную чашку и ткнул ею в сторону Сандры, погруженной в беседу с кем-то, сидевшим на стуле.
– Сандра?
Многослойные фигуры разошлись, и в просвете, на стуле, обнаружилась худенькая, измученная девушка. Черт! Везет как утопленнику. Джули Тринкер.
– Вы? Невероятно, – проговорила она равнодушно.
Вид у Джули бы потрясенный, но с моей особой этот шок я бы связывать не стал. По-моему, она так же рада была видеть меня, как я ее.
– Джули? Привет. В самом деле – невероятно…
Невероятно некстати. Невероятно не вовремя.
– Вы знакомы? – в восторге спросила Сандра.
Джули Тринкер держалась еще скованней, чем при нашей первой встрече в кабинете Гордона. По ее лицу ничего нельзя было сказать, но нога у нее дергалась, как у плохого игрока в покер.
Она заметила мой взгляд на ее ногу (я не мог оторваться) и придержала ее рукой. Затем огляделась в поисках – чего? Или кого? Кого-то, кто избавил бы ее от этой сцены? От меня?
Обидно. Не то чтобы я жаждал встретить Джули именно здесь (последствия могли быть самыми скверными из-за Мишель), и все же я чувствовал себя задетым. Нельзя сказать, что мы с Джули были друзьями или что она была мне что-то должна, но ведь мы с ней беседовали на очень интимные темы, и я потратил столько времени на наши телефонные сеансы (куда больше, чем мне оплатили, между прочим). Я был с ней честен – насколько это возможно, когда притворяешься кем-то другим. И не будем забывать, что в тот самый день я больше часа прождал ее в «Pain et Beurre», а она так и не изволила явиться.
– Надо же! Как тесен мир. Надо рассказать Мишель! – Сандра в радостном волнении замахала рукой. – А вот и она!
Мишель и впрямь уже шмелем неслась на нас. Игра была окончена. Через минуту Сандра познакомит Мишель и Джули. При ее стремлении свести их и выяснить, что за таинственные силы разделяли их до сих пор, я обязательно буду разоблачен. Хуже всего, что Мишель заставит меня вернуть деньги. Черт. Это разоблачение мне дорого обойдется. Во всех смыслах.
Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре-три-два…
– Джули, это моя дочь Мишель! – Сандра радостно улыбнулась каждой женщине по отдельности, будто хозяйка на приеме. – Мишель, дорогая, это…
– Мама, я, кажется, просила тебя посидеть с отцом! – Мишель вдребезги разбила все очарование и уничтожила Сандру, прежде чем повернуться и коротко кивнуть Джули: – Добрый день. Прошу меня простить. – И она вновь воззрилась на Сандру: – Мама, будь добра вернуться. Ты должна быть рядом с папой.
– Ох, извини, детка, извини! – Сандра схватилась за шею, которая пошла красными пятнами. Краснота на глазах расползалась ниже. – Сумочка… Я только возьму сумочку… – Сумка наконец нашлась, и Сандра прижала ее к груди, словно загораживала от посторонних сердце. – Рада была встрече.
Я смотрел им вслед – впереди марширует Мишель, за ней семенит сконфуженная, издерганная Сандра, очень стараясь не отстать. Когда я повернулся к Джули Тринкер, на стуле уже никого не было.
13
Джули
Чтобы лучше видеть, я закрываю глаза
Поль Гоген
Вы помните убеждение моей мамы: жизнь слишком коротка. Слишком коротка, чтобы волноваться о том, что поджидает тебя на перекрестке. Или на темной аллее… где ее и избили, когда она решила срезать угол на обратном пути из магазина. Мамин офис расположен в районе, который раньше считался богемным. Увы, теперь там наркош раз в десять больше, чем богемы. Все мы много лет твердили ей об осторожности: «Не ходи окольными дорожками. Не возвращайся домой затемно. Не считай себя неуязвимой». Мама же годами, наперекор нашим уговорам, делала все, что взбредет ей в голову.
И вот теперь она лежала в палате, очень даже уязвимая, и цеплялась за меня, как за последний спасательный круг на «Титанике»! Корабль шел ко дну – но она тонула еще быстрее.
– Джули? – проскулила она.
Мама лежала в палате номер 447, и глаза у нее были плотно закрыты. Это была ее вторая ночь в больнице. Все осмотры закончились, и, учитывая обстоятельства, можно было сказать, что она легко отделалась. Сильно растянутое запястье: грабитель вывернул ей руку, чтобы заставить выпустить сумку. Большой синяк на плече: ее ударили, когда она попыталась отобрать у грабителя свою собственность. Разбитый нос: подружка грабителя стукнула маму, когда та погналась за ними и догнала-таки. И еще ободранное бедро, на которое она упала. Однако со зрением, по уверению врачей, у мамы не было ни малейших проблем.
– Открой глаза, мам, посмотри на меня. Я здесь, рядом.
– Мне незачем открывать глаза, – огрызалась она с мрачным упрямством, какого я не замечала за ней уже много лет.
Марджи и Триш были в палате, и я знала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77