Народная мудрость
Я очень надеялась, что больше никогда не увижу Гордона Стори. Однако Шейла стояла насмерть: мне необходимо пройти серию сеансов, и немедленно. Я позвонила по городскому номеру мистера Стори, но нарвалась отнюдь не на психотерапевта. Трубку взяла девушка-иностранка – заспанная и крайне неприветливая. Вероятно, немка.
– Аллё?
– Мистер Стори дома? Меня зовут…
– Время сколько, а? – рявкнули на том конце провода. – Скоро, ja?
– Скоро?
– Отшень скоро, штопы сфонить телефон, ja?
– В смысле – рано?
– Ja, рано. Отшень рано штопы фстафать, да?
– Разве?
– Люди утром спать. А если не спать, они делать разные вещи. Личные вещи. Это не есть фремя сфонить.
И она бросила трубку. Просто бросила. Никакого тебе политеса. Никаких «позвоните посше, ja?» или «вы оставить соопщений, ja?». Швырнула трубку, и все. Любовница, как пить дать.
– Это моя ассистентка Эрика, – заявил Арт не моргнув глазом. – Очень толковая девушка. Редкая умница.
Я набрала номер сразу же, и подошел к телефону Арт.
– Она бросила трубку, – пожаловалась я.
На самом деле я не столько злилась, сколько завидовала. Бывают же такие уверенные в себе женщины! Я вот, например, ни разу в жизни не швырнула трубку. Ни разу не ушла и не хлопнула дверью в разгар ссоры. Да что там! Я даже ни разу не ушла с плохого фильма.
– Да-да, очень извиняюсь, – сказал Арт. – Вообще-то с ней это редко случается. Только по утрам. Эрике тяжело, когда ее беспокоят слишком рано.
– Гордон, уже одиннадцать! Двенадцатый час!
– Э-э… для нас-то уже не рано. То есть для вас и для меня. А для Эрики рано, потому что… она немка.
Повисла пауза. Мистера Стори определенно покинуло вдохновение. Он словно бы впал в длительный ступор, не в силах придумать, каким образом национальность Эрики объясняет ее поведение. Наконец его осенило:
– Она все никак не отойдет от перелета.
Судя по голосу, он был жутко собой доволен. Я так и видела, как он шарит по карманам в поисках курева.
– Она только что из Германии? – Вообще-то… она здесь уже года два, – сказал Гордон. – Или три. Согласен, она что-то долго отходит, но…
В трубке загудело, как будто он спешно сканировал содержимое собственного мозга в поисках лазейки.
– Понимаете, у Эрики очень, очень редкая генетическая хреновина. Она не может приспособиться к смене часовых поясов.
Его голос обрел энергию и аж зазвенел от убедительности.
– Когда у нас одиннадцать, в Дрездене – Эрика из Дрездена – только час ночи. Как ни прискорбно, – с воодушевлением продолжал Гордон, – она все еще живет по дрезденскому времени. Это у нее в хромосомах. Ее организм генетически неспособен перестроиться. Очень печально. Вчера она пришла на работу в ночной рубашке.
И его понесло. Но я не стану пересказывать все его разглагольствования. В конце концов, если мне пришлось их вытерпеть, это еще не значит, что вы тоже должны мучиться, правда?
Я сообщила ему (через силу), что передумала и хочу все же пройти его курс полностью и что меня по-прежнему тревожит его диагноз – супружеский застой.
– Вернемся к этому на ближайшем сеансе, – предложил Арт. – Встретимся в пятницу, идет? Только не в конторе. Там дезинфекция. Может, где-нибудь в кафе? Вы знаете кафе «Pain et Beurre»?
– Я бы хотела поговорить об этом сейчас.
– Сейчас? – переспросил он упавшим голосом. – По телефону?
Я с трудом заставила себя надавить на него. Честно говоря, мне тоже в тот момент меньше всего на свете хотелось работать. Почему-то навалилась усталость. Была еще только среда – точнее, всего лишь утро среды, – а я уже глаз не могла отвести от банкетки в фойе за кабинетом Шейлы. Ее было видно из-за моего стола, и она казалась неотразимо удобной.
– Инкубус горибилиа фокус-покус аут психологус, – с выражением произнес Арт. – Мулюс латина вульгарис, сеанс номер два.
– Простите, что?
Я кое-как заставила себя отвлечься от манящей красной кожи банкетки. И вовремя. Голос Арта на другом конце провода вновь стал рождать членораздельные фразы:
– Я сказал, можно поговорить и сейчас, но это будет уже второй сеанс.
– Вы хотите, чтобы я заплатила за телефонный разговор по полной ставке, как за сеанс?
До чего же меня раздражал этот тип! Жаль, что я не додумалась записать нашу беседу на диктофон. Самое то для Шейлы.
– Но на повестке дня один-единственный вопрос, – напомнила я.
– Зато какой вопрос, солнышко! Супружеский застой – большая проблема. Необъятная! Мы приступаем ко второму сеансу, это уж точно. Что скажете? Согласны?
– Я до сих пор сомневаюсь, что «супружеский застой» – это принятый термин, – буркнула я. – В Интернете ничего такого не нашлось.
– Естественно, солнышко. – В его голосе звучало оскорбленное достоинство. – Оригинальность – одно из его главных достоинств.
Пауза затягивалась.
– Ну ладно, – отмер Арт. – Хватит плясать вокруг да около. На самом деле вы просто не хотите платить за беседу. Так?
– Да, я бы предпочла не платить.
– Вообще?
– За этот звонок? Нет уж, благодарю.
Как ни странно, он очень легко с этим смирился. Сначала всеми правдами и неправдами выбивал деньги, а потом ни с того ни с сего плюнул на них – и все дела. Я услышала, как он присосался к сигарете, прежде чем пуститься в объяснения.
– Уговорили. В конце концов, вы не в офис звоните. Забудьте про психоанализ. Сейчас я просто мужчина. Я даже не настаиваю на своей правоте. Однако вы спрашиваете, что в вашем поведении навело меня на мысль о «супружеском застое». Отвечаю: я это почувствовал. Никакой туфты. Просто почуял, и все.
– То есть как – почуяли? Сердцем, что ли?
– Нет-нет, сердце в таких случаях не годится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77