– Очень много материала. Я постараюсь рассказать тебе все самое интересное.
Первый снимок не очень-то впечатлил Габриэль. Какие-то косоватые железные ворота в закоулке, крашеные масляной краской.
– Что это? – недоумевая, спросила она. – Пробный кадр?
– Ты не поверишь, но это и есть врата кино-рая, – торжественно провозгласил Айден. – Это вход в Болливуд. Не слишком помпезно, да и само это слово – выдумка журналистов, но за этим забором и рождается сказка!
Он говорил так горячо и искренне, что Габи, которая никогда в жизни не интересовалась индийским кино, не могла остаться равнодушной и с каждым новым снимком все азартнее погружалась в неведомый прежде мир, созданный загадочной для нее киноимперией. Она с удивлением узнавала все новые подробности из жизни этой фабрики кипящих страстей, роковых красоток, коварных злодеев и горячих любовников.
На снимках Айдена представали яркие декорации, красивые актрисы и знаменитые, по его словам, актеры, дежурные и забавные моменты съемочного процесса…
– А это кто? Твоя невеста? – самым невинным тоном, на какой только была способна, вопросила Габи. Она обратила внимание на то, что на многих снимках фигурирует одна и та же молодая женщина в легком платье из струящейся пестрой ткани и с тяжелой черной косой. – Она красивая.
– Нет, это мой гид и переводчик. Она помогала мне в работе, – пояснил Айден и добавил:
– У меня нет невесты.
Говоря это, он немного помрачнел, нахмурился и поспешил возобновить комментарии к снимкам, не замечая, как просветлело при его словах лицо Габриэли.
– Вот этот дядечка в белом – очень серьезный местный продюсер. На его счету столько фильмов, что он сам забыл бы, сколько, если бы не финансовая сторона вопроса. А вообще индийские студии очень плодовиты. Ты представляешь – они выпускают в среднем по три фильма в день! Теперь посчитай, сколько это будет за год… – увлеченно вещал Айден и делал это с таким воодушевлением, что сухие цифры в его устах превращались в увлекательнейшие факты. – И большая их часть снимается в Бомбее. Болливуду удалось сохранить свои давние традиции, но при этом прислушаться и к потребностям современного зрителя! Думаешь, они до сих пор снимают кино о жестоких раджах и их несчастных пленницах?
Габи кивнула, подыгрывая рассказчику.
– А вот и нет! Они делают фильмы на современные темы. И индийское кино перестало быть ханжеским. А ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как сыну знаменитого актера Раджа Капура, режиссеру Риши, пришлось лично просить у президента страны Раджива Ганди, чтобы тот разрешил поцелуи на киноэкране!
– Разрешил? – почему-то смутившись, спросила Габриэль.
– Да, – кивнул Айден, взглянул на Габи и тоже отчего-то стушевался.
О, Айден, к какому президенту мне бежать, чтобы испросить разрешения поцеловать тебя? – неожиданно для себя подумала Габи, замирая и холодея. – Где взять смелости, чтобы не умереть при этом от разрыва сердца?
Ну и ну, удивилась она сама себе. Веду себя, как юная девица на первой в жизни школьной вечеринке. Словно не было ни поцелуев на сцене, ни всех этих дурацких романов… Вспомнить хотя бы Стиви – какими страстными и разнузданными были их ночи. И неудивительно. Наверное, на пике наслаждения он представлял себе Сандру…
Габи мотнула головой. Не хотелось ей вспоминать никакого Стива. Теперь ее сознание заполонил Айден, насыщая ее душу и тело не то незнакомым, не то давно забытым трепетом. Не потому ли она теперь робела перед ним, как девчонка?
Повисла напряженная пауза. Оба чувствовали, как незримая сила толкает их друг к другу, и оба боялись поддаться этой силе, возникшей так неожиданно, и сопротивлялись ей, опасаясь спугнуть что-то важное, что-то большее…
«Химия», называла это волшебное притяжение Моника. Но Габи хотелось верить, что одной химией дело не обошлось. Иначе почему она не может взглянуть в глаза Айдену, в горле пересохло, а ее ладошки взмокли, как перед экзаменом?
Покосившись, она обратила внимание на то, что и его пальцы, вцепившиеся в альбом, слегка дрожат.
Взволнованная, Габи впилась взглядом в первое попавшееся фото, словно искала в нем спасения.
– А это кто? – Она ткнула пальцем наугад в какую-то фигуру на снимке, лишь бы что-то спросить.
– Же… Ре… Режиссер, – выдохнул Айден, пытаясь взять себя в руки. – Я записал с ним огромное интервью, когда закончу расшифровку – могу дать тебе почитать, если хочешь. Он так интересно обо всем рассказывает.
– Ты тоже очень интересно обо всем рассказываешь, – заверила его Габи. – А это ты где?
На снимке Айден стоял, щурясь на солнце и сжимая в руках тоненький стебелек – верхушку какого-то побега. А за его спиной до самого горизонта простиралось море. Море невысокого зеленого кустарника, расцвеченное яркими точками, в которых угадывались очертания женских фигурок в сари.
– Это чай, – коротко ответил Айден.
– Чай?
– Чайная плантация. Вот так его и выращивают. Эти женщины заняты сбором чая – ручная сборка ценится гораздо выше машинной.
– А я думала, что чайные деревья – высокие, – удивилась Габи.
– Дикие – да. Они могут быть высоченными, метров до тридцати и во-от такие в обхвате. – Айден широко развел руки в стороны. – И не мудрено, они живут века, если не тысячелетия. Но для разведения на плантациях еще в Китае, на родине чая, много веков назад вывели невысокий кустарник, чтобы удобнее было собирать урожай.
– А с высокого дерева можно обдирать нижние листочки, – подсказала Габи.
– Нижние листочки – это вообще не чай, – горячо возразил Айден. – Настоящий чай – это то, что я держу в руках на этом снимке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48