«Здесь мы в безопасности: эту дорогу не знает никто. Она ведет к моему жилищу. Туда мы и добираемся».
Она любила общаться телепатически: на это уходило значительно меньше времени, и не надо было подбирать эти несчастные точные формулировки, которых требовал жрец. А можно было просто передать свои ощущения, даже смутные, неоформленные образы – и собеседник понимал. Жаль, что в Атлантиде не разрешено свободно телепатировать! Недолго и разучиться…
Гора была совсем близко. Можно сказать, они забрались в глухую лесную чащу, что упиралась в подножие горы и дальше «карабкалась» по ее склону круто вверх.
Дикое место. Отшельническое.
– Лошадь мы оставим здесь, повозку бросим тут же. Дальше пойдем пешком, – Энгиус распряг Ечи и забрал дорожную кладь.
– А он не сбежит?
– Сбежит. Куда захочет: он сам знает, что делать. Это очень умное животное. И отзывается на телепатический зов. Вот на ком ты можешь упражняться, чтобы не разучиться. Ты удивлена? На животных, в благих целях, у нас упражняться не запрещено.
– А на мне можно? – она почти обиделась. – Ты же прочел мои мысли! Разве я – животное?
Он добродушно рассмеялся:
– Я учу тебя. Мне – можно. Но без твоего ведома и разрешения – больше никому. Не беспокойся, не так-то это просто прочесть чьи-либо мысли. Но в диаде «учитель-ученик» именно учителю – просто необходимо. Хватит дуться, идем, мы еще не добрались до нужного места.
* * *
После нелегкого часового восхождения по крутому горному склону, где даже намека не было на тропу, на закате они достигли великолепного и таинственного места – хорошо утрамбованной площадки, чем-то похожей на смотровую площадку Храма. По одну ее сторону возвышалась каменистая и замшелая стена – неприступная гора почти отвесно уходила вверх, а огромные валуны будто подпирали ее там и сям. По другую – головокружительно обрывалось вниз тесное ущелье. Его каменистое дно едва просматривалось в сумрачной глубине меж огромных, троим не обхватить, стволов строгих древних лиственниц, возвышающих навстречу небу свои величественные кроны.
За полчаса до этого они шли по самому этому ущелью, где меж разлапистых исполинских папоротников журчал ручей, и Таллури задирала голову вверх, силясь разглядеть-угадать цель пути. Но кроны лиственниц скрывали от ее взора всё. Теперь она смотрела на кроны сверху.
Казалось, дальше идти некуда. Но жрец сказал, что есть еще более потайные тропы, ведущие все выше и выше, к самой вершине и леднику, где начинается перевал. Он сам пользуется им время от времени, хотя это очень опасно. За перевалом – спуск в один из ближайших фьордов океана, где по берегу особой тропой, известной только избранным, можно выйти к Городу. Город – так атланты часто именовали свою столицу: Атлантиду-столицу в Атлантиде-государстве. Хотя были и другие города.
Пойти на перевал для простого смертного (Энгиус мрачно взглянул на нее) означает верную гибель – так суров и коварен путь. Это испугало Таллури, как будто ей вот-вот предстояло туда отправиться. Ее испуг позабавил Энгиуса, это было видно по его глазам, но вслух он ничего не сказал, а пригласил ее войти в жилище.
«В жилище? Здесь же ничего нет! Ни доски, ни бревнышка». Но жрец подошел прямо к скале и… пропал. Она подошла вплотную и пригляделась – ну, конечно же, вот, за самым крупным валуном – неприметный зазор. Особая геометрия расстановки камней – и зазор не виден ни под каким углом!
Таллури последовала за жрецом. Внутри оказалась пещера. Большая, сухая, с высоким гулким сводом. Солнечные лучи пробивались в совершенно незаметные снаружи щели длинными и тонкими, как нити, пучками. Словно пронзали пещеру сверкающие кристаллические стрелы, вязли в ее вековом покое и тишине и нехотя растворялись, насыщая полумрак туманным, дымчато-белесым светом.
Таллури огляделась: пара деревянных плошек, масляный светильник, шкура на соломенной подстилке, очаг и множество свитков в каменных нишах – вот и все «убранство». Жилье аскета.
– Это твой дом? – спросила она, вбирая носом странные запахи странного жилища – пахло давно остывшим очагом, прошлогодними травами, древесной смолой и чем-то еще, неуловимо и влажно.
– Да.
– Ты здесь живешь?
В ответ Энгиус что-то невнятно пробормотал себе под нос про женскую логику.
– Больше тут никого нет? – вдруг насторожилась Таллури, повернув голову к глубине пещеры, где в самой темной ее части свод спускался низко-низко, а дальше, едва угадываясь, уходила вниз зияющая расщелина.
Энгиус, похоже, тоже озадачился:
– Ты кого-то слышишь?
– Там, в щели… что-то живое!
– Ах, это, – Энгиус махнул рукой, – там родник. Ты приняла его за живое существо – это замечательно! А я было подумал… – он с отвращением дернул плечом, – подумал, что эти твари и сюда добрались. Хоть это и маловероятно.
– Какие твари?
– Древние вымирающие животные. В основном – ящероподобные.
– Как тот, кого ты назвал Древним Ящ…
– Глупая девчонка! Ничего подобного! Сама не знаешь, о чем берешься рассуждать, – оборвал он ее. Но тут же смягчился: – Древний Ящер – звездный гость. Он наш наставник. А эти – примитивные земные рептилии, омерзительные, но очень опасные. Ты еще много услышишь о них, но пока не думай об этом. Здесь мы все же в безопасности. И от них, и от людей. Не знаю, что сейчас важнее?
* * *
Жить в пещере оказалось славно. Время причудливо меняло здесь свой ход. Оно будто замедлялось, щедро предлагая насладиться собой в солнечные погожие дни, а в ненастье и холод ускоряло течение, словно замерзало, сжималось и укорачивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16