По условиям завещания мистера Гренвилла вся собственность переходила к Ларри, однако дом оставался у его матери вкупе со средствами, достаточными для безбедного существования. Это породило некоторые сложности, поскольку миссис Грен-вилл привыкла думать, что вся собственность принадлежит ей одной. Конечно, Алек управлял фермами по ее просьбе, но вскоре Вэл поняла, что он постоянно советовался с ней, а у миссис Гренвилл по любому вопросу было давно сформировавшееся мнение, под которое ему приходилось подстраиваться.
Ларри тоже отличался резкостью суждений, которые никоим образом не совпадали с суждениями его матери. Кроме того, как заметила Вэл, он не терпел материнских требований и не имел склонности уступать им, если только они не казались ему разумными. Временами между матерью и сыном случались битвы характеров, в которых Ларри всегда одерживал победу.
Однако после подобных стычек атмосфера в доме становилась напряженной, как перед грозой.
Вэл не вмешивалась, но ей все равно доставалось. Миссис Гренвилл, не умея убедить сына и страдая от его упрямства, вымещала досаду на невестке. Она была придирчива и нетерпелива. И девушка интуитивно старалась изо всех сил, чтобы не усугубить ситуацию. Она искренне любила свекровь, но иногда ее начинало раздражать, что та всегда все делает по-своему.
Впрочем, и с Ларри приходилось вести себя осмотрительно. Обычно он обращался с ней так, словно их связывала если не любовь, то крепкая дружба. Однако все менялось, когда Ларри вступал в очередной спор с матерью. Он становился сердитым и немногословным и наедине с Вэл снова начинал сыпать едкими комментариями и двусмысленными издевками, которые так злили ее раньше.
Алека девушка почти не видела. В «Кам» он приезжал крайне редко и вовсе не пытался общаться с Вэл. Но, несмотря на это, она всегда ощущала, что он следит за ней взглядом, и понимала, что он, в отличие от прочих домочадцев, не пребывает в сладостном заблуждении относительно ее чувств к мужу. А еще Вэл знала, что Алек, как и обещал, всегда готов прийти на выручку.
В первых числах февраля миссис Гренвилл получила приглашение от старой подруги провести неделю в ее имении в Нью-Форесте. Она приняла его, к облегчению Вэл и Ларри. Атмосфера в усадьбе сразу изменилась. Мейсон, принесшая Вэл утренний чай после отъезда миссис Гренвилл, не преминула высказать свое мнение по этому поводу с откровенностью старой служанки.
– Мистер Ларри сегодня как мальчишка, которого отпустили с уроков, – заметила она, ставя поднос на столик у кровати. – Мадам-то в нем души не чает, да только они все равно как кошка с собакой грызутся.
Пока его не было, она уж позабыла, как они раньше бранились. А теперь мистер Ларри вернулся, и все по новой пошло. Миссис Ларри, мэм, чего ж вы с мистером Ларри себе дом не купите?
– Уехать из усадьбы? – удивилась Вэл. – Не думаю, что это понравится мистеру Ларри, Мейсон. Да и миссис Гренвилл это обидит.
– Уж вы простите меня, миссис Ларри, – продолжала Мейсон, – да только тут вы ошибаетесь. Может, ей и кажется, что она обидится. Но если меня спросить, так я скажу, что ей легче станет.
– Но ведь миссис Гренвилл так любит сына. Она только о нем и думает, – с сомнением в голосе ответила Вэл.
– Так-то оно так. Но он для нее все еще ребенок, а не взрослый мужчина. Я думаю, что всем станет лучше, если вы с мистером Ларри переедете в свой дом и будете навещать мадам. Вам-то вон как несладко, я же вижу. А вы ведь жена мистера Ларри и должны быть хозяйкой в доме…
– Мне кажется, нам не следует обсуждать это, Мейсон, – вставила Вэл.
– Уж вы не серчайте, миссис Ларри, мэм, – продолжала Мейсон. – Знаю, вы считаете, что я сую нос не в свое дело. Но я нянчила мистера Ларри и знаю, что он за птица. Мадам хорошая женщина, добрая и умная, но все по-своему решает. Тут ничего не попишешь, она ведь столько лет глава семьи. Так-то. А теперь можете обижаться на меня, только не могла я молчать. Вот спросите мистера Ларри, он вам скажет, что я права.
Мейсон ушла, оставив Вэл размышлять над проблемой. Если бы их с Ларри связывали настоящие чувства, совет Мейсон был бы полезен. Но при сложившихся обстоятельствах не было смысла покупать отдельный дом.
«Я ничего не могу поделать, – рассуждала Вэл. – Мы не влюблены друг в друга, и он решит, что я преследую корыстные цели, предлагая переехать. Или что я хочу жить подальше от матушки. Это его разозлит. Ведь и поженились-то мы именно ради того, чтобы не расстраивать ее. Нет, я в данной ситуации бессильна».
Когда Вэл вошла в столовую, Ларри уже ждал ее. Он поднял голову и улыбнулся. Ей вспомнилось, как характеризовала его Мейсон – «мальчишка, которого отпустили с уроков». Ларри выглядел моложе и радостнее обычного. С его лица исчезло привычное выражение суровой задумчивости. Пару раз в Лондоне он уже был таким, но дома, в усадьбе, – никогда.
– Привет, Вэл. Как спалось? Что будешь есть? Бекон? Яйца? Или попробуешь почки?
– Почки, пожалуйста. – Вэл молча наблюдала, как Ларри накладывает ей еду. Когда он повернулся к ней, девушка быстро отвела взгляд.
– Что с тобой происходит? – поинтересовался Ларри, поставив перед ней тарелку. – У тебя такой вид, как будто ты над чем-то ломаешь голову. Что-то случилось?
– Нет, ничего, – поспешно ответила Вэл и покраснела. – Просто подумала… ты сегодня занят, Ларри?
– Не особенно. Как раз хотел предложить тебе верховую прогулку. Не хотела бы покататься со мной, Вэл?
– С удовольствием.
Настойчивое царапанье за дверью оповестило о приходе Мейджора. Ларри поднялся и открыл дверь. Щенок вбежал в комнату, тряся длинными ушами, и уставился на хозяев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43