Закончив с собакой, можете взяться за меня, – заявил он. – Я хочу выглядеть как можно лучше на этой свадьбе.
– Ну вот, – промолвила я удовлетворенно. – Можете минутку присмотреть за ней? – Как только Шон Райан взял Прешес, я направилась в соседнюю комнату, включила машинку для восковой эпиляции и вернулась в салон.
– Что это было? – спросил Шон Райан.
– Ничего, – ответила я. – Просто я кое-что вспомнила. – Взяв электротриммер «Эндис Ти-Эджер» – тот самый, которым мы стригли отца, – я включила третью скорость. – Ну вот, перерыв окончен. Мне нужно, чтобы вы снова подержали ее.
Шон Райан встал с кресла и стал крепко держать Прешес, а я принялась стричь ее триммером, чтобы оставить ровный слой довольно короткой шерстки.
– Не забудьте, – перекрикивая жужжание электротриммера, обратился ко мне Шон Райан, – что ей еще нужно дать новое имя.
– Что, если назвать ее Прайслесс? Шон Райан покачал головой.
– Не пойдет, слишком похоже на Прешес. А что, если просто Пи? Что-нибудь вроде Пи Дидди? Пусть, например, будет Пи Паппи?
– Нет. – Я отрицательно помотала головой. На секундочку я выключила триммер, чтобы посмотреть, как у меня получается. – А может, назвать ее Люси? Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Люси.
Шон Райан отошел в другой конец салона, присел на корточки и похлопал себя по колену.
– Ко мне, Люси! – позвал он.
Не обратив на его призыв никакого внимания, Прешес посмотрела на меня.
– Сдаюсь, – сказал Шон Райан.
Он снова стал держать Прешес, а я продолжила стрижку. Потом я взялась за ножницы, чтобы подровнять ее кустистые бровки. Поскольку брови были едва ли не самой привлекательной частью ее облика, делать это было грустно, но необходимо.
Я отступила назад, чтобы оглядеть собаку.
– Ну вот, – удовлетворенно произнесла я. – Перед нами совершенно другое животное. Она похожа на канноли.
– Точно! – поддержал меня Шон Райан.
– И что из этого? – спросила я.
Отойдя в другой конец комнаты, он снова присел на корточки.
– Ко мне, Канноли!
Прешес бросилась к Шону и стала облизывать его лицо.
– Ни в коем случае, – сказала я. – Только не Канноли. К тому же я уверена, что это имя для блондинки, а не для брюнетки.
Шон Райан снова пересек салон и опустился на корточки.
– Канноли, – позвал он. Прешес побежала прямо к нему.
– Отличное имя, и очень ей подходит, – сказал Шон Райан и огляделся по сторонам. Должна сказать, в «Салоне де Паоло» не было детской зоны с фальшивой тосканской стеной, как в «Салоне де Лючио», зато здесь можно было увидеть коринфские колонны, расположенные по обе стороны входной двери, и двухуровневый фонтан возле регистрационной стойки. – Будем считать, что она попала под действие программы о защите свидетелей, получила новое имя и новую биографию. Уверен, ей все это по нраву.
Я была вынуждена признать, что определенная логика в этом есть, однако Шону Райану еще не удалось убедить меня.
– Ну не знаю, – колебалась я. – У нас тут и без того перебор ненастоящих итальянцев. Может, нам стоит расширить горизонты и назвать ее хотя бы Круассаном? Я могла бы купить ей маленький розовый беретик.
– Канноли, – не отступал Шон Райан. – Ни на что другое я не согласен. И хватит спорить.
– Парень, немного же тебе понадобилось времени, чтобы начать изображать из себя босса, – заметила я, хлопая по стулу перед собой. – Следующий.
– Да я вообще-то пошутил насчет себя, – неуверенно проговорил Шон Райан.
– Слишком поздно, – отрезала я.
Он сел. Я взяла бритву. Шон широко открыл глаза.
– Вы меня пугаете, – прошептал Шон Райан.
– Вы почти ничего не почувствуете, – сказала я, замечая, как он съежился, и принялась работать бритвой. – Я сниму совсем немного длины, но выглядеть вы будете куда лучше, да и вашей голове будет легче, если я чуть укорочу волосы.
Шон Райан заглянул в глаза моего отражения в зеркале.
– Это первое, о чем вы подумали, увидев меня? – поинтересовался он. – То есть, мне хотелось бы знать, возникло ли у вас желание сделать мою голову полегче в первый же раз, когда мы встретились?
– Ш-ш-ш… – остановила я его. Я продолжала работать бритвой, придавая его прическе наилучшую, с моей точки зрения, форму. Хорошая прическа – это произведение искусства, и, как и все художники, хорошие стилисты знают, где надо шевелиться побыстрее, а где – замедлить скорость движения. Вы словно пытаетесь найти сердцевинку вашего клиента и приоткрыть ее с лучшей стороны, поднять на новый уровень. Я хочу сказать, что искусство – это искусство, и у меня было такое ощущение, что, если бы ко мне в салон забрел сам Пикассо, нам надо было бы многое сказать друг другу. Если только, конечно, он не оказался бы надутым индюком. Если так, то я просто бы сжала губы и молча постригла его.
Положив бритву, я встряхнула контейнер с пеной для укладки волос.
– Вот так, – сказала я. – Теперь выжмите в ладонь столько пены, сколько в нее влезет, и вотрите ее в волосы, начиная от самых корней, а затем распределите ее по всей длине.
Шон Райан приподнял брови.
– Видите ли, вообще-то я не неандерталец. И прежде уже использовал какую-то липкую массу для укладки, – заявил он.
– Прошу прощения. – Я вручила ему контейнер. – Вот, можете забрать себе оставшуюся пену.
– Спасибо.
– Теперь закройте глаза, а я скоро вернусь.
– Ко мне, Канноли! – позвала я, практикуясь с новым именем. Собака побежала за мной в соседнюю комнату, где работала машинка для эпиляции воском, там я окунула палочку от мороженого в горячий воск и бросилась назад к Шону Райану, торопясь, пока воск не застыл.
– Bay! – воскликнул он. – Как приятно! Вот с лицом я никогда ничего не делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74