– Погоди, – сказала я. – В этом ты прав. У Гуерчино есть чудесный рисунок коричневой тушью. На нем Самсон указывает на свою лысину.
– У меня не видно лысины, когда я ее прикрываю, – заметил отец. – В этом-то все дело.
– Можем мы остановиться на этом? – спросил Тодд. Но Марио уже успел вынуть из кармана свой листок.
– Ты знаешь, папа, – заговорил он, – когда мама предложила это «вторжение»…
– Святая Италия! – воскликнул отец. – Почему же вы сразу не сказали мне, что это была ее идея?
Глава 13
Как только отец принимал решение, ничто уже не могло остановить его. Он решил полностью походить на Койяка.
– Леденцы, – проговорил он, пока я снимала свитер цвета лосося с его плеч, а Тодд закутывал его в накидку. – Кто-нибудь, принесите мне леденцов.
Не знаю уж, к какому методу прибегала Шинед О' Коннор, но мне точно известно, что Бритни Спирс решила сразу воспользоваться электрическим триммером. Мы же подумали, что суетиться не будем и проведем всю процедуру торжественно.
Среди дисков с «Лучшими итальянскими операми», которые мы включали в нашем салоне, Анджела нашла «Севильского цирюльника» и сунула его в проигрыватель.
Папа блаженно закрыл глаза.
– О, Россини! – выдохнул он с таким видом, словно эта опера не звучала в его салонах ежедневно с начала шестидесятых.
Тьюлия первой взяла ножницы.
– Осторожнее! – хором сказали мы. Все шло очень хорошо, и не хотелось бы завалить столь удачно начатое дело.
– Я тебя люблю, папочка, – сказала Тьюлия, прежде чем первый раз щелкнуть ножницами. Она умудрилась даже не порезать его, что для Тьюлии было делом необычным. Потом она держала руки своих детей, которые тоже осторожно отрезали у дедушки по прядке.
– Я люблю тебя, Nonno, – говорили они по очереди.
– Ты можешь прийти ко мне на день рождения, – добавила Мэгги, когда настала ее очередь взять в руки ножницы.
Вики принялась подметать, как только на пол упали первые волоски.
– И пусть никто не вздумает выбросить мои волосы, – строго проговорил отец. – Я хочу, чтобы их похоронили вместе со мной. Именно так поступают в Италии.
– Думаю, ты имеешь в виду Египет, – сказала я. Глаза отца были плотно закрыты – он ждал, когда отрежут следующую прядь, – но голову в мою сторону он все же повернул.
– Ничего другого услышать от тебя я и не ожидал, мисс Всезнайка, – проворчал он. – Кто тут у нас эксперт?
– Ну хорошо, – кивнула я. – Давай считать, что так поступают и в Египте, и в Италии.
Когда каждый из нас отстриг отцу по пряди, Марио принес электротриммер.
– Не так быстро, – попросил папа. – Что у тебя за триммер?
Марио повернул машинку, чтобы прочесть название фирмы.
– «Ремингтон титаниум», – прочел он.
– Нет, так дело не пойдет, – заявил отец. – Я хочу только «Эндис Ти-Эджер», или мы немедленно расходимся.
Нужный триммер был немедленно принесен. Марио взял на себя самую ответственную часть работы, а мы все наблюдали за тем, как волосы нашего отца падают на пол длинными веретенообразными прядями.
Потом мы подвели отца к раковине, и София соскребла с его головы остатки спрея «Мгновенно скрывает вашу лысину». Теперь надо было воспользоваться отбеливающим кремом, чтобы вернуть черепу отца естественный цвет, и хотя дело это было непростое, повозиться стоило.
Наконец Тьюлия сняла с отца накидку, и мы все обступили его, любуясь результатом нашей работы.
Мать Софии, Линда, провела ладонью по голове отца.
– Гладкая, как попка младенца, – заключила она. – Тебя отлично обработали, Ларри Шонесси. – Линда говорила, растягивая слова и явно кокетничая с отцом, хотя давно была замужем за другим парнем.
– Очень красиво, – заявил Тодд. – Мне даже кажется, что вы теперь еще больше похожи на итальянца, если такое вообще возможно.
– Хорош лицемерить, – сказал Марио.
Я подала папе зеркало, и он принялся вертеть его мод разными углами, чтобы рассмотреть себя со всех сторон.
– Изумительно! – наконец изрек он.
Отец и в самом деле выглядел потрясающе. Теперь его сухопарая фигура казалась более четко очерченной, да и светло-карие глаза тоже как будто стали ярче. Кстати, у него отличная форма черепа. А цвет кожи – настоящий «МАК» оттенок NW25, начиная от затылка вверх к макушке головы и включая лицо. Разумеется, все члены нашей семьи, да и большая часть жителей Ирландской Ривьеры могли похвастаться таким же бледно-бежевым оттенком кожи.
Мы стали по очереди подходить к отцу, чтобы потереть его голову на удачу, а я даже поднесла к нему Прешес, чтобы и она тоже могла дотронуться лапкой до папиной головы.
– Да, конечно, мы команда, – заметила Анджела. Она чересчур увлекалась спортом, но мы все равно были вместе с нею, раз уж оказались все в одной связке.
– Ко-ман-да! – крикнули мы все хором, занеся руки над сверкающей новой лысиной Лаки Ларри Шонесси.
Тут кто-то постучал в дверь салона.
– Ну вот, кто-то пришел, – промолвил папа. – Это либо разносчик пиццы, либо папарацци.
– Arrivederci! – прокричал вслед родным папа, когда все стали расходиться по своим машинам.
Я задержалась, чтобы завернуть кусок пиццы в полиэтиленовую пленку. Поскольку сейчас только я и папа были в нашей семье одинокими, я решила, что нам следует поделить оставшуюся пиццу пополам, чтобы дома не возиться с едой, когда захочется есть.
Отец направился в кухню, Прешес семенила за ним по пятам.
– Ciao, Белла! – попрощался папа. Наклонившись, он поцеловал меня в щеку.
Я еще раз потерла рукой его лысую голову на удачу – мне она очень пригодится.
– Ты выглядишь отлично, папа, – заметила я.
– Надо было решиться на это много лет назад, – сказал отец. Я сразу живо представила историю, которая в данный момент формировалась в его голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74