– Да, сэр. Простите, сэр. Я просто…
– И перестаньте называть меня «сэр» на каждом вздохе! – с возрастающим раздражением перебил он.
Прикусив губу, Анджи уставилась на колени.
Борясь с желанием попросить прощения, Рис занялся супом.
– Здорово, – сказал он, проглотив без всякого желания несколько ложек.
Расценив комплимент как своего рода извинение, она непринужденно ответила:
– Спасибо, но для того, чтобы открыть банку, не требуется большого кулинарного таланта. Вряд ли это похоже на супы, которые варила вам мать, когда вы болели в детстве.
При этих словах у Риса дернулся рот.
– Насколько я помню, единственное, что сделала для меня мать, это приколола к рубашке записку с именем и датой рождения. – И тут же прикусил язык. Какого черта он говорит это? Никто еще не слышал от него таких подробностей.
На яйце у Анджи смешались ужас и сочувствие – ни то, ни другое не доставило ему удовольствия.
– Она вас бросила?
Он кивнул, сосредоточившись на супе.
– Да, оставила в приемном покое больницы в Техасе.
– Сколько вам было?
– Три года.
– Какой ужас. Вы… вас усыновили? – осторожно спросила Анджи.
– Нет. Усыновлять предпочитают младенцев. А я даже тогда не был милым, пухленьким малышом.
Заканчивая суп, он чувствовал на себе ее взгляд, понимал, что она старается удержаться от расспросов, но любопытство победило.
– Вы росли в приюте?
Он неопределенно пожал плечом.
– Временами. Временами – в семьях. Пока не закончил школу. А потом меня призвали – не успел лето отгулять.
– Вы были на войне?
– Угу, – утвердительно промычав, он проглотил остатки супа.
– Вы сказали, что в записке было только ваше имя?
– Да. Настоящей фамилии я не знаю. Вейкфилд – это идея специальных служащих, которые оформляли меня.
– У вашего имени странное написание, – все еще осторожно заметила она.
– Валлийское, – согласился он. – Может быть, традиционное имя в семье моей матери. Кто знает?
– Вы не пытались узнать что-нибудь о ней?
– Нет. – Он отодвинул поднос, не желая больше развивать эту тему. Трудно было понять выражение фиалковых глаз Анджи, да он, в данный момент, и не старался. – Вернетесь на работу или предпочитаете обменяться биографиями?
От него не ускользнула реакция на довольно ироническое предложение. Она будто физически свернулась, закрылась в себе, пока он не разглядел чего-то, что она не хотела показывать ему. Что же она скрывает? Не то чтобы это было важно. Она – хороший помощник. Пока она так работает, прошлое его не касается. Что же до личного любопытства – его можно и проигнорировать.
Освободившись от подноса, он сполз пониже, обругав про себя головную боль и общую слабость, и принялся быстро и сжато излагать инструкции. Он говорил себе, что хочет побыстрее отправить ее на работу, чтобы все было сделано вовремя; что ему нужно поспать и не нужно, чтобы она сновала перед глазами. И все же прекрасно сознавал, что странным образом не хочет, чтобы она уходила, и ощущал пустоту при мысли о том, что останется один в своем беспомощном состоянии.
Это, наверное, от лихорадки, подумал он, мрачно направляя мысли на работу.
* * *
Полчаса спустя Анджи закрыла блокнот и встала, подняв сумочку. Нужно было возвращаться в офис, чтобы успеть выполнить все его задания до конца рабочего дня. Рис устало лежал на подушках, прикрыв глаза, бледный, с горячечными пятнами на щеках. Лекарство оказало некоторое действие, но временами его грудь все же сотрясал такой кашель, что и у Анджи начинало болеть в груди. Она отнесла на кухню поднос, сполоснула тарелку и налила стакан апельсинового сока.
– Вы бы приняли еще пару таблеток аспирина, – посоветовала она, принеся сок в спальню. – Нужно постоянно сбивать температуру.
Он безропотно взял аспирин, и эта необычная покорность еще больше встревожила ее.
– Нельзя ли позвонить кому-нибудь, чтобы посидел здесь? – спросила она. – Ужасно не хочется оставлять вас одного. – Она теперь знала, что семьи нет, но друг-то должен быть? Или – ей почему-то было трудно даже мысленно произнести сейчас это слово – любовница?
Закрыв глаза, Рис покачал головой, разметав серебряные волосы по подушке.
– Все будет в порядке. А вам пора идти. Не забудьте позвонить Рону Андерсону.
– Не забуду. Я еще загляну. Звоните в офис, если что-нибудь понадобится. Ладно?
– Угу. – Он приоткрыл один глаз. – Спасибо еще раз. За все.
– Пожалуйста, мистер Вейкфилд.
Закрыв глаз, он нахмурился. Она не вполне понимала, что из сказанного могло ему не понравиться. Когда Анджи выходила из комнаты, он уже спал. С собой она унесла необъяснимое чувство вины.
К концу дня Анджи вспомнила, что с утра ничего не ела. Решив сделать перерыв, она сунула какие-то деньги в карман костюма и пошла в буфет компании, где собралось за чашкой кофе несколько сотрудниц. Она заметила на нескольких лицах удивление по поводу своего почти беспрецедентного появления во время официального перерыва. Проигнорировав увиденное, она купила яблоко и стакан прохладительного напитка в автоматах у стены и повернулась, ища свободное место.
Тут до нее донесся голос Гей:
– Анджи, сюда!
Гей и Дала сидели за длинным прямоугольным столом с еще несколькими женщинами, удивленно воспринявшими это проявление дружеских чувств к обычно замкнутой заместительнице мистера Вейкфилда. Анджи несколько демонстративно уселась на свободный стул, ослепительно улыбнувшись Гей и Дале.
– Привет!
Остальные мигнули, будто пораженные тем, что Анджи вообще умеет улыбаться. Впервые Анджи задумалась, не переусердствовала ли в намерении обходиться в одиночку, пока не решит свои личные проблемы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52