"Извините", тут же задел рукой стойку с прожектором - в
общем, он мне понравился. А потом от начала и до конца съемок он проси-
дел на стуле не шелохнувшись.
А потом они пошли смотреть материал - уже втроем. И я видел, что Ма-
рина моя в тот день очень нервничала, и Олег тоже, хотя меньше, и они
решили, что надо снять напряжение. Они дали подлой Наде денег, и та пош-
ла в магазин, и, пока Марк с Колей и длинным были в кинотеатре, они
втроем снимали напряжение. А я пошел к кинотеатру.
Когда Марк, Коля и длинный человек вышли оттуда, я жутко испугался,
потому что я в жизни не видел лица такого цвета, какое было у длинного.
Хотя у Марка и у Коли тоже были интересные лица. Они вышли и даже не за-
курили. Они стояли молча и смотрели мимо друг друга.
Потом вдруг длинный закричал на Марка:
- Я ничего этого не писал! - И ткнул Марка пальцем в грудь.
А Марк тоже его ткнул пальцем и закричал:
- А я так вижу!
И закричал, что он никогда не сомневался, что длинный ему вонзит нож
в спину.
А длинный закричал, что никому он ничего вонзать не будет, а снимет
свою фамилию.
А Марк закричал:
- И снимай!
А длинный закричал:
- И сниму!
И они вдвоем стали одновременно кричать друг на друга и махать рука-
ми, и я сидел под скамейкой и смотрел и думал, что они, наверное, поде-
рутся, но они не подрались, потому что Коля, который стоял и молчал, на
них глядел, вдруг сказал:
- Ладно вам! Все равно худсовет все зарубит.
И при слове "худсовет" Марк и длинный разом замолчали, перестали ма-
хать руками и задумались.
И так молча они пошли в общежитие, а я шагал за ними следом и пытался
сообразить: о чем это они? Какой нож? Какую фамилию? Откуда снять?
А в общежитии их встретили Олег и Марина, которые к тому времени уже
сняли, должно быть, свое напряжение, потому что Марина во все стороны
шикарно улыбалась и спрашивала у длинного:
- Ну! Сергей Александрович! Как вам материал? Скажите! Ну! Как я иг-
раю?
И длинный на нее сквозь очки глядел, улыбался и бормотал:
- Ну... интересно... И не ожидал... Что так интересно...
Тоже не отличался правдивостью. Но зато Марина моя совершенно прио-
бодрилась, стала улыбаться уже вообще невероятно и сказала, что они те-
перь все должны вместе снять напряжение.
И они пошли в нашу комнату и стали снимать напряжение, а я пошел
спать в комнату к осветителям.
И, засыпая, я опять думал, сколько же всего этих сумасшедших людей на
свете? Вот еще один объявился - длинный с бородкой и с очками, который
свалился откуда-то и теперь еще может ударить Марка ножом в спину, что
очень досадно. Да еще этот, как его... Худсовет! Худсовет - он, должно
быть, еще более сумасшедший, чем они все, раз они его так боятся. Страш-
ный, как какой-нибудь сторожевой пес, с которым лучше не связываться...
На следующий день бородатого человека уже не было - видно, сняв нап-
ряжение, он уехал, а все остальные остались. И с каждым днем теперь они
становились все более нервными. Марина моя вообще мне каждую ночь исте-
рики закатывала, что она угробила картину, что ее саму Марк угробил, а
главное, Коля угробил, потому что специально снимает, чтоб она плохо
выглядела... А выглядела она впрямь не очень - совсем худая сделалась и
бледная... И Марк сделался бледный и уже подолгу орать не мог - только
вскрикивал и тут же смолкал, безнадежно качая лохматой головой. И выход-
ных они себе уже больше не устраивали, потому что ихний бархатный батька
сказал, что они и так срывают все сроки и что из-за них вся студия под
угрозой. И при этих его словах Марк ужасно съеживался. Так что выходных
у них не было больше, только один раз съемки встали на два дня, потому
что Олег очередной раз пообедал в нашем городском ресторане, а когда он
через два дня поднялся с постели, у него был такой вид, что подлая Надя
плакала.
Я, натурально, не плакал, но подумал: ну зачем? Зачем он приехал в
этот город и не кушает дома? Вот ведь у нас все нормальные люди едят до-
ма. И полковник дома ест. А может, и правда, у них ни у кого дома нету -
ни у Олега, ни у Марка, ни у Марины? И у всех остальных?
Но скоро настал день, когда я все понял.
Я все же пробрался в зал, где Марк и Коля сидели, чтоб смотреть мате-
риал. Видно, они уже были все утомлены, бдительность притупилась, и они
не заметили, как я прошмыгнул в зал, пробежал под креслами в первых ря-
дах и там залег под креслом. И вот погас свет, и вспыхнул этот белый эк-
ран. И я понял.
Я понял, зачем Олег отравился в нашем городском ресторане. Я понял,
зачем моя Марина сделалась тощая и бледная. Я понял, зачем все эти люди
каждый день орут друг на друга, бегают, суетятся, грузят свои ящики и
коробки в автобусы, едут на лужайку, вынимают из автобусов свои коробки
и ящики, раскладывают, сколачивают, подключают и зажигают, окуривают все
вокруг дымом, ждут какого-то облака, потом ждут, чтоб оно поскорей ушло,
замирают в абсолютной тишине, смотрят во все глаза на мою Марину и на
седого Олега, которые по десять раз повторяют одно и то же перед этой
самой черной штукой под названием "камера", и зачем Марк, который орет,
что у него больное сердце, делает все, чтоб у него это сердце вообще
лопнуло, и почему все эти люди, эти странные мужчины и женщины, которые
питаются сигаретами и ходят в неглаженой одежде, вызывают зависть у жи-
телей нашего города, хотя они-то сами живут в своих домах, где стоят хо-
лодильники с хорошими вкусными вещами, а не ходят в наш городской ресто-
ран, запаха которого пугается даже такой тип, как Рыжий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106