Мамин муж преподнес мне хризантемы. Чудный дядька!..
А потом посыпались предложения!.. После «Никотина» была серьезная психологическая лента – «Алгоколик за баранкой». Очень сильный финал: разбитые «Жигули», я – под задним мостом, в ажурных колготках… Под Шопена… Гаишники плакали…
А сколько за это время было интересных встреч! Вот совсем недавно снималась в чудной картине «Нерациональный пробег порожняка на железной дороге». Снимать надо было на вокзале. И вот приезжаем – а там устроили встречу! Толпа людей, улыбки, цветы!.. Я была так тронута! Я им говорю: «Зачем? Мне даже, право, неудобно…» Они говорят: «А вы возьмите в сторонку…» Оказалось, встречали не только меня – в это же время прибывал поезд с Джульеттой Мазиной. Она вышла из вагона – знаете, у меня даже задергался глаз. Все та же улыбка!.. Потом это было в хронике: мы с ней улыбаемся в одном кадре. Правда, она на переднем плане, а моя улыбка там, в глубине… Но какая разница? Мы, профессионалы, не обращаем внимания на эти пустяки. Для каждого из нас главное другое. Главное – найти себя…
1987

Шел по улице троллейбус

Троллейбусов было много. С легким воем тормозили они у остановки, где топтался Марципанов, раскрывались створки дверей, торопливые граждане входили и выходили, и троллейбусы, держась за звенящие провода, катили вперед.
Сперва Марципанов удобно уселся на место для инвалидов и пассажиров с детьми. Потом неспешно лег, высунув в проход между сиденьями грязные башмаки. Общественность молчала. Тогда заговорил Марципанов. Вернее, он запел. Исполнив песню, в которой не было хорошей мелодии, зато были плохие слова, Марципанов сказал:
– На кого Бог пошлет! – и плюнул через спинку сиденья.
Бог послал на худого гражданина в очках.
– А вот плеваться нехорошо, – дружелюбно упрекнул Марципанова гражданин, вытирая рукав пальто. – Не надо плеваться.
Такие слова Марципанову не понравились.
– Т-ты, гад! – сказал он и уже прицельно плюнул в худого.
– Видать, выпил человек, – сказала про Марципанова какая-то наблюдательная старушка.
Марципанов начал стаскивать с ноги ботинок.
– Безобразие! – сказала дама, сидевшая позади Марципанова. – Столько народу, и никто его не одернет!..
– В самом деле! – поддержал ее оплеванный Марципановым гражданин.
Ботинок Марципанова сбил с него шляпу.
– Вот ведь бедняга! – огорчилась старушка. – Эдак нога у него застынет. Нынче холодно.
Марципанов назвал старушку старой воблой, потянулся и сейчас же заснул.
Пассажиры троллейбуса повеселели. Однако через минуту они погрустнели, потому что Марципанов ожил.
Он сполз со своего места, отыскал в проходе ботинок и сказал неожиданно трезвым голосом:
– Граждане! Прошу внимания! Только что я провел эксперимент, сколько вы будете терпеть безобразия пьяного хулигана? И что же вышло? Вышло, что вы все стерпели! Где же, товарищи, – возвысил голос Марципанов, – ваше сознание?
Досказать ему не дали.
– Возмутительная наглость! – выкрикнул худой гражданин в очках.
– Вот, – кивнул Марципанов. – Так и надо было сказать!
– Но ведь это же издевательство! – воскликнула дама, сидевшая сзади. – Бандитская выходка!
– Правильно! – сказал Марципанов. – Только чего же вы раньше молчали?
– Жулик! – уверенно сказала старушка. – Воблой называет, а сам и не выпивши!
Широколицый мужчина взял Марципанова за локоть.
– Хватит! – громко сказал он. – Я тебе покажу, как над людьми измываться. Граждане, кто в милиции свидетелем будет?
– Вы что? – сказал Марципанов, пытаясь выдернуть руку. – Я же сказал: не пил я. Это эксперимент был, понятно?
– Вот раз не пили – в милиции объяснитесь! – дернул шеей худой гражданин. – Раз трезвый плевали!
Троллейбус подъехал к остановке, и широколицый начал тянуть Марципанова к выходу. Марципанов уперся. Пока они пихались, троллейбус поехал дальше.
– Ты у меня выйдешь! – сказал Марципанову широколицый, вытирая пот со лба. – Поможете мне на следующей остановке? – обратился он к худому гражданину.
Худой гордо кивнул.
Марципанов опечалился. Он повертел головой – вокруг были нелюбезные, недружественные лица. В милицию не хотелось, и выход был только один.
Марципанов бросил голову на грудь, подогнул колени и стал валиться на широколицего мужчину.
– Ну-ну! – закричал тот, отпихивая Марципанова. – Не прикидывайся!
Марципанов качнулся в другую сторону и попытался облобызать старушку.
– Все ж таки он пьяный! – решила старушка, заслоняясь сумкой.
Марципанов опустился на пол и горько зарыдал.
– Ну! – с торжеством сказала старушка. – Как есть нажрался. Нешто трезвый так валяться-то будет?
– А зачем он про эксперименты излагал? – спросил с сомнением широколицый.
– Господи! Да по пьянке-то чего не скажешь! – разъяснила умная старушка. – Сосед мой как напьется, так все то же – про политику говорит да про экономию. Пока к жене целоваться не полезет, и не видно, что в стельку!
– Понюхать надо! – предложила дама, сидевшая сзади. – Пахнет от него алкоголем?
– Одеколоном пахнет, – сказал широколицый, посопев возле Марципанова. – Одеколон, наверное, и пил.
– Опытный, – сказал кто-то. – Все знает.
При этих словах широколицый зарделся, взял Марципанова под мышки и уложил на сиденье.
– Может, все-таки вызвать милицию? неуверенно предложил худой гражданин в очках.
Марципанову пришлось плюнуть в его сторону.
– Это другое дело, – облегченно сказал худой.
Старушка с сумкой наклонилась над Марципановым и потрясла его за плечо:
– Тебе выходить-то где, слышь, парень? Едешь-то ты куда?
– Любовь – кольцо! – промычал, зажмурившись, Марципанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42