Рязанцевым его редко кто знал, а Шишковым == все. Ребята вместе учились, купались, загорали, ловили рыбку, играли в карты, ходили в кино, лазали в чужие сады за яблоками. Третьим другом был Ленька, сын Егора Ивановича, а Колькин, выходит, двоюродный дядя. В их компанию входили еще ребята, но тройка: Шишков == Колька == Ленька, = была неразлучной.
Два последних дома стояли как бы на отшибе. Справа от них, прямо перед домами Алексея и Николая Ивановичей, располагалась поросшая ивняком по краям и густой травой по всей площади большая рытвина. На склоне рытвины вызревали прекрасные огурцы, помидоры и бахчевые. Дальше рытвина отступала от домов, и от заборов палисадников Захаровых и Халяпиных она отстояла уже метров на двадцать. По этому коридору проходила аккуратная степная дорожка, наезженная через весь порядок. Между первыми домами по Маленькому порядочку и огородами жителей Мельницы никакой рытвины не было так же, как и там, где стояли два последних дома. Поэтому и соединялся Маленький порядочек с Мельницей проулками именно в этих местах. Там, на этих огромных ровных площадях обычно играли в лапту, шандр, цепи, городки, рюхи, а также мальчишки гоняли футбольный мяч. В футбол играли и ребята с Мельницы: братья Сигитовы, Ленькин старший брат Шурка, их двоюродный брат Колька, по прозвищу Калин, сын Василия Ивановича, и другие ребята.
Славка Сигитов был младшим братом, но ни в чем не уступал старшему == Юрке, а даже был ловчее его. В мальчишеских драках, если случалось, он всегда выходил победителем. Отец их дядя Вася работал шофером на грузовой машине. Жили Сигитовы неплохо, не в деревянном доме, а из камня. Таких жилых домов было в селе только четыре. Остальные жили в деревянных или в мазанках. Особенно уютной казалась Кольке сигитовская печка. Других таких печек в Юсово не было, разве только что в самом Колькином доме или у дяди Егора, дедова брата. Хорошо, особенно в начале темной зимней ночи, лежать на теплой русской печке, слушать завывание ветра в трубе да чрезвычайно интересные сказки, на которые были мастера старшие братья Славки и Леньки, а также Колькин дедушка был спец рассказывать разные истории. Его мать, а Колькина прабабушка, которую Колька звал просто Катя, знала много стихов. Знала наизусть всю поэму "Коробейники" Некрасова. От нее, повидимому, у Кольки появилась тяга к стихам. Он был ее любимцем.
На задах огородов, что примыкали к рытвине, и частично в самой рытвине росли большие осокори, которые время от времени надо было разрежать, то есть, вырубать, спиливать. Сигитовы подрубали деревья, затем кто-то из братьев забирался на вершину и медленно падал вместе с подрубленным осокорем. Паденье обычно сопровождалось гортанным тарзаньим криком. В то время кинотеатры демонстрировали четыре серии "Тарзана", и ребятишки при случае старались подражать главному герою фильма.
Однажды Колька забрался на вершину огромного осокоря ради спортивного интереса. Мать увидела и строго приказала ему слезать. Он испугался и, не разжимая рук, съехал по корявому стволу вниз, содрав через майку
живот в кровь. От матери попало за лазание по деревьям. Так, что не знал, как лучше спать: на спине или на животе. Если мать иногда могла строго наказать его или Юльку с Ольгой, то дед и бабка их не трогали никогда. Один раз, правда, Кольке досталось и от деда. Ногой в сапоге по голой заднице, как по детскому мячику.
Конечно, было за что.
Находясь у дяди Егора, отправился с Ленькой за водой на речку. Зачерпнули по ведру воды и собирались было идти до дому, но к противоположному берегу подошли две бабы в выходных одеждах. Они возвращались из церкви и, не захотев обходить через весь город, понадеялись, что кто-нибудь их перевезет на лодке. Были они, повидимому, с Нахаловки или еще откуда, где речка не под боком. Иначе могли бы знать, что лодки у всех уже вытащены на берег и стоят с перевернутыми вверх днищами, готовые для профилактики. Стоял уже ноябрь, и по утрам вода реки у самого берега покрывалась тоненьким ледком.
Бабы, видно, прошли немалый путь вдоль берега реки и успели убедиться, что лодок на плаву нигде нет. Возвращаться = не близко. Увидев ребят, они суматошно закричали, боясь, как бы не ушли, стали просить перевезти через речку. На все доводы пацанов, что этого сделать они не смогут, женщины не обращали внимания, упрашивали, буквально умоляли, обещали дать по рублю... Ну не смогли ребята объяснить, что лодка течет, не просмолена, что им вообще не разрешают ее трогать... А против обещанных "по рублю" не устояли.
Пообещав вернуться, ребята отнесли воду и, к немалому удивлению тети Поли, Ленькиной матери == то, бывало, вообще не дошлешься == решили принести еще воды. Взяли одно ведро. На берегу Ленька снял пальтишко. Перевернули свою старую плоскодонку (в тех краях лодки в основном == плоскодонки) и спустили ее на воду. Сели сами. Вода равномерно поступала в лодку через множество отверствий в днище. Отверствия были маленькие, и Ленька успевал отчерпывать воду ведром. Колька греб кормовым веслом. Баб предупредили еще раз, что лодка протекает. Они молча дружно закивали головами в цветастых платках, но когда сели в лодку, сразу же стали шарахаться, испуганно взвизгивая. Под их тяжестью вода стала набираться в лодку быстрее, ее фонтанчики из днища стали намного выше. Иногда вода перехлестывала в лодку через борта. Теперь Ленька греб, а Колька еле успевал отчерпывать воду. Ленька едва не плакал, просил, чтобы бабы не шарахались, но они ему не очень внимали, и, наконец, лодка, зачерпнув правым бортом, быстро пошла ко дну. Хорошо, что до берега оставалось всего метра два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70