У Васяньки тоже было прозвище, его звали Лапша. Когда кто-нибудь из соседей интересовался, что у них сегодня на обед варили, он, не раздумывая, отвечал, что варили лапшу. Стыдно было признаться, что неделями иногда вообще ничего не варили. Кольке было три, а Васяньке == шестнадцать, но дружили они по -настоящему. Благодаря Васяньке Колька научился сидеть верхом на лошади, находить перепелиные яйца в траве. Через годы, когда
Васек жил в Рязани, а Николай в Питере, их дружба возродилась и окрепла. Только безвременная кончина Василия Алексеевича в шестьдесят три года разлучила этих двух мужиков. А бывало: Васька к какому-нибудь празднику рубит голову петуху, а Колька держит, зажав в ручонках, петушиное туловище с крыльями и шпористыми ногами, а то петухи здорово рыпаются без головы. Девчонки этого жутко боялись. По сигналу Васяньки Колька с обезглавленным петухом бежал к кустам, откуда с визгом и писком девки разбегались в разные стороны.
За домом Алексея Ивановича стояло еще две избы неподалеку друг от друга. В самом крайнем доме жила тетка Ганя с тремя джевками: Варькой, Нинкой и Манькой. Манька была всего на год старше Кольки и много помогла ему при обучении в первом классе, в школе она была отличницей. У тетки Гани была коза, которая давала молока столько, сколько было нормой для иной коровы. Это действительно была их кормилица. Иначе разве выживешь?
В другом доме жил Колькин друг Юрка Рязанцев с матерью теткой Клашей Ионовой и сестрами Нинкой и Райкой. Жили бедно. У них даже козы не было. Юрка часто "промышлял" на колхозных бахчах с утра пораньше. Его даже перепутали как-то с колхозным агрономом Шишковым, из-за чего Юрка на всю жизнь получил прозвище, как вторую фамилию == Шишков. Рязанцевым его редко кто знал, а Шишковым == все. Ребята вместе учились, купались, загорали, ловили рыбку, играли в карты, ходили в кино, лазали в чужие сады за яблоками. Третьим другом был Ленька, сын Егора Ивановича, а Колькин, выходит, двоюродный дядя. В их компанию входили еще ребята, но тройка: Шишков == Колька == Ленька, = была неразлучной.
Два последних дома стояли как бы на отшибе. Справа от них, прямо перед домами Алексея и Николая Ивановичей, располагалась поросшая ивняком по краям и густой травой по всей площади большая рытвина. На склоне рытвины вызревали прекрасные огурцы, помидоры и бахчевые. Дальше рытвина отступала от домов, и от заборов палисадников Захаровых и Халяпиных она отстояла уже метров на двадцать. По этому коридору проходила аккуратная степная дорожка, наезженная через весь порядок. Между первыми домами по Маленькому порядочку и огородами жителей Мельницы никакой рытвины не было так же, как и там, где стояли два последних дома. Поэтому и соединялся Маленький порядочек с Мельницей проулками именно в этих местах. Там, на этих огромных ровных площадях обычно играли в лапту, шандр, цепи, городки, рюхи, а также мальчишки гоняли футбольный мяч. В футбол играли и ребята с Мельницы: братья Сигитовы, Ленькин старший брат Шурка, их двоюродный брат Колька, по прозвищу Калин, сын Василия Ивановича, и другие ребята.
Славка Сигитов был младшим братом, но ни в чем не уступал старшему == Юрке, а даже был ловчее его. В мальчишеских драках, если случалось, он всегда выходил победителем. Отец их дядя Вася работал шофером на грузовой машине. Жили Сигитовы неплохо, не в деревянном доме, а из камня. Таких жилых домов было в селе только четыре. Остальные жили в деревянных или в мазанках. Особенно уютной казалась Кольке сигитовская печка. Других таких печек в Юсово не было, разве только что в самом Колькином доме или у дяди Егора, дедова брата. Хорошо, особенно в начале темной зимней ночи, лежать на теплой русской печке, слушать завывание ветра в трубе да чрезвычайно интересные сказки, на которые были мастера старшие братья Славки и Леньки, а также Колькин дедушка был спец рассказывать разные истории. Его мать, а Колькина прабабушка, которую Колька звал просто Катя, знала много стихов. Знала наизусть всю поэму "Коробейники" Некрасова. От нее, повидимому, у Кольки появилась тяга к стихам. Он был ее любимцем.
На задах огородов, что примыкали к рытвине, и частично в самой рытвине росли большие осокори, которые время от времени надо было разрежать, то есть, вырубать, спиливать. Сигитовы подрубали деревья, затем кто-то из братьев забирался на вершину и медленно падал вместе с подрубленным осокорем. Паденье обычно сопровождалось гортанным тарзаньим криком. В то время кинотеатры демонстрировали четыре серии "Тарзана", и ребятишки при случае старались подражать главному герою фильма.
Однажды Колька забрался на вершину огромного осокоря ради спортивного интереса. Мать увидела и строго приказала ему слезать. Он испугался и, не разжимая рук, съехал по корявому стволу вниз, содрав через майку
живот в кровь. От матери попало за лазание по деревьям. Так, что не знал, как лучше спать: на спине или на животе. Если мать иногда могла строго наказать его или Юльку с Ольгой, то дед и бабка их не трогали никогда. Один раз, правда, Кольке досталось и от деда. Ногой в сапоге по голой заднице, как по детскому мячику.
Конечно, было за что.
Находясь у дяди Егора, отправился с Ленькой за водой на речку. Зачерпнули по ведру воды и собирались было идти до дому, но к противоположному берегу подошли две бабы в выходных одеждах. Они возвращались из церкви и, не захотев обходить через весь город, понадеялись, что кто-нибудь их перевезет на лодке. Были они, повидимому, с Нахаловки или еще откуда, где речка не под боком. Иначе могли бы знать, что лодки у всех уже вытащены на берег и стоят с перевернутыми вверх днищами, готовые для профилактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70