То есть тут имелось все, что можно увидеть в любой скромной спальне.
«Но ведь это не простая спальня!» – мысленно воскликнул Олдер. Да, он находился в убежище колдуньи Левенах, в ее тайном логове. И при мысли об этом он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным.
Беатрикс взглянула на него и приказала:
– Ложись.
А сама направилась к лестнице, туда, где висела одежда. Сняв с крюка какой-то балахон, она исчезла во тьме под лестницей.
Олдер, прихрамывая, подошел к кровати и лег, стараясь не задеть поднос со снадобьями. Левая нога его словно горела, в ней пульсировала жуткая боль.
Вскоре Беатрикс вышла из каморки под лестницей. Оказалось, что она надела балахон и теперь повязывала поверх него фартук. Приблизившись к кровати и стараясь не смотреть Олдеру в глаза, она проговорила:
– Полагаю, ты знаешь, что с Дунстаном и Фредой.
Крепко ухватившись за штанину Олдера, она надорвала ткань вокруг его раны на ноге. Поморщившись от боли, он кивнул.
– Да, это все проделки Ласло. Я чувствовал зловредную вонь у их дома, когда мы к ним заходили перед Охотой.
Он говорил невнятно и почти не раскрывая рта, так как боялся показывать клыки. Беатрикс плеснула на тряпицу какой-то жидкости из склянки и начала втирать ее в рану над коленом Олдера. Немного помолчав, проговорила:
– Полагаю, он настроен весьма решительно.
– Да, несомненно.
Отложив тряпицу, Беатрикс взяла иглу, в ушко которой была продета толстая нить из сухожилия какого-то животного. Нога у Олдера дернулась в ожидании боли. Нога у него зажила бы и без швов, однако он не стал говорить об этом Левенах. Он готов был терпеть любую боль, лишь бы она еще раз прикоснулась к нему.
– В таком случае он скоро приступит к действиям.
Олдер кивнул и пробурчал:
– А если не приступит, то придется это сделать мне. Беатрикс, солнце садится, и это значит, что наступает канун Дня всех святых.
– Да, я знаю. День поминовения мертвых важен и для ведьм тоже.
Олдер промолчал. Он понял, что она хотела этим сказать.
– Жаль, что тебе приходится терпеть боль, – сказала она вполголоса, не глядя ему в глаза.
Затем, наклонившись, вонзила иглу в его ногу. Нога Олдера дернулась, но сильной боли он не почувствовал. Откашлявшись, он заявил:
– К тому времени, когда снова взойдет солнце, Ласло должен быть уничтожен, а я оказаться как можно дальше от Лимнийского леса. Когда я отправлюсь за ним сегодня ночью, ты не должна идти со мной.
Беатрикс не ответила. Она продолжала зашивать рану, и ее движения были быстрыми и ловкими.
– Тебе тоже надо покинуть этот лес, – продолжал Олдер. – И лучше всего – до наступления ночи. Теперь тебе следует опасаться лимнийцев.
– Я не собираюсь бежать, – сказала Беатрикс. – Моя семья дала клятву, и я не могу ее нарушить.
– Тогда ты умрешь, – прошипел Олдер, схватив ее за руку. – Да, Беатрикс, ты умрешь от рук лимнийцев. Или от клыка вампира. Ты не должна оставаться здесь одна.
– Я не останусь одна. Я пойду с тобой. – Она высвободила руку. – Лежи тихо, скоро закончу.
Беатрикс снова принялась зашивать рану, и Олдер не отвлекал ее разговорами; он думал о том, как бы переубедить ее. Он знал, что ей ни в коем случае нельзя идти с ним в логово Ласло.
Как только Беатрикс завязала узел и перерезала нить острым ножом, Олдер снова схватил ее за руку.
– Послушай меня, Левенах! – взмолился он. – Послушай… и поверь мне. Я прекрасно понимаю, что у тебя долг перед семьей. Но ты уже многое сделала, ты отгоняла кровососов, спасая людей до моего появления. А теперь настала моя очередь действовать. Я должен положить этому конец. Один. Меня тоже преследуют. Преследует существо, которое не является вампиром, но и смертным тоже не является. И если он найдет меня этой ночью… и тебя со мной, то проклятие ляжет на нас обоих. Но даже если он меня не найдет… – Олдер судорожно сглотнул. – Беатрикс, я не лгал тебе. Именно я – вот самая большая угроза твоей жизни. Но ты этого не понимаешь…
– Я все понимаю! – перебила Беатрикс. И посмотрела ему прямо в глаза. – Я знаю, что ты вампир.
По-прежнему держа ее руку, Олдер замер, словно окаменел. Беатрикс не знала, как долго длилось тягостное молчание, воцарившееся после ее признания, но в какой-то момент она вдруг услышала хриплый голос Олдера.
– Ты знала об этом еще до того, как я здесь появился?
– Нет, до этого не знала, – ответила Беатрикс. – Но в тот момент, когда ты впервые прикоснулся ко мне еще там, на поляне, я все поняла. – Она улыбнулась, хотя ей было совсем невесело. – Я ведь Охотница на вампиров, Олдер. Это у меня в крови. Думаешь, что я ничего не почувствовала только из-за того, что ты красив? Или потому, что твое появление предрекали древние пророчества?
– Ты все знала, но не убила меня?
Он еще крепче сжал ее запястье. Беатрикс накрыла его руку своей и тихо сказала:
– Нет, не убила. Ты уже один раз спас меня, Олдер. Я не боюсь тебя. Я доверяю тебе. Доверяю всей своей душой.
Лицо его исказила гримаса боли.
– Беатрикс, нет! Послушай меня… В тот день, когда случится то, ради чего я прибыл сюда, то есть как только умрет Ласло…
Она быстро наклонилась к нему и приложила палец к его губам, остановив его исповедь. Беатрикс не желала его слушать, в чем бы он ни хотел ей признаться. Прикоснувшись кончиками пальцев к его губам и ощутив выступающие контуры клыков, она покачала головой и тихо заговорила:
– Я прожила в Лимнийском лесу всю свою жизнь и с детства знала, что у нас, у колдуний рода Левенах, своя, особая судьба. Особое предназначение. Я поклялась отдать жизнь, защищая лимнийцев, и я не стану уклоняться от исполнения долга. Но ты, Олдер… ты первый мужчина, первый человек не моей крови, ради которого я бы с радостью умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29