Сам вопрос уже заключал в себе доверие. Упоминать о Сталинграде и Курске можно было только в разговоре с человеком, которого хорошо знаешь, не опасаешься.
– Во всяком случае, иначе, чем большинство, – ответил Зиберт. – Несомненно, оба этих факта достаточно трагичны сами по себе. Но я не люблю нытья. Мне представляется, что бывают такие исторические моменты, когда поражение важнее победы. Что заставит задуматься над серьезностью положения в дни победы? Ничто. Победы кружат головы. Люди теряют представление о реальном. А поражения? Они заставляют думать даже меня. – Зиберт усмехнулся. – Германии нужен трезвый ум и твердый дух, то и другое приобретается не в победах, а в поражениях.
– Браво! – воскликнул фон Ортель. – Из тебя, Зиберт, вышел бы превосходный теоретик. Пока не поздно, покажись Альфреду Розенбергу, он приезжает через два-три дня. Выскажи ему свои взгляды, и он возьмет тебя к себе в помощники! Он любит алхимиков человеческих душ. Напомни ему, кстати, что вы с ним земляки. Между прочим, я, пожалуй, больше ему земляк, чем ты. Но, признаюсь, не хочу, чтобы меня что-либо связывало с этим головастиком.
– Пожалуйста, не надо, я считаю Розенберга выдающейся личностью третьего рейха.
– Оставь ты эту чепуху при себе. Розенберг ничего собой не представляет особенного. Говорят, что он немецко-татарского происхождения. Кого, интересно знать, надоумило поставить этого дурака промывать нам мозги? Ты, возможно, не знаешь, что Розенберги пришли в Пруссию с Волги. Там еще царица Екатерина создала колонию немцев.
– Забавно.
– Куда уж забавнее!
– Ты, Ортель, кажется, назвал себя переселенцем из России, так ли это?
– А ты, я смотрю, догадлив! Но мы отклонились от «курской» темы. Скажи честно, ведь у тебя уже есть два ранения, от фюрера ты получил два креста и прочее. Готов ли ты снова идти на фронт? Там, правда, обещают Железные кресты, но чаще всего выдают деревянные, – иронично усмехнулся фон Ортель. – Во всяком случае, так утверждает большевистский писатель Илья Эренбург. Ну, так что?
Зиберт распрямился на стуле. Его голос стал суровым и твердым.
– Я солдат, мой дорогой штурмбанфюрер, и мой долг без размышлений драться за фюрера, за германский народ и за Великую Германию!
«Вот такой искренний фанатик мне и нужен», – подумал фон Ортель, но вслух сказал совсем другое. Насмешливо разведя руки, он воскликнул:
– Блестящий ответ! Но почему так официально и театрально? Неужели ты думаешь, что борьба с противником ведется лишь на поле боя?
Зиберт презрительно усмехнулся и ответил:
– Честно скажу тебе, я презираю тыловиков. Они частенько нарочно придумывают себе противника, чтобы обратить на себя внимание. Здесь, в Ровно, полно таких «борцов», которые воюют с детьми, женщинами и инвалидами, уверяя, что это все «большевистские диверсанты»! Настоящий солдат такими делами не станет заниматься! Война, кроме всего прочего, дело благородное!
Фон Ортель задумался над его словами, затем отрицательно покачал головой и назидательно произнес:
– Не следует быть таким легкомысленным, Зиберт. Партизаны – весьма серьезная опасность. Ну да черт с ними. Пусть с ними занимаются те, кто не в состоянии делать более важное дело.
Фон Ортель замолчал и погрузился в раздумье. Зиберт почувствовал, что наступает кульминация их игры, которую он вел на острие ножа. Они закурили.
– Такому человеку как ты, мой дорогой Зиберт, нужны друзья, способные оценить твои достоинства и вознаградить их, – размеренным голосом начал фон Ортель. – Интересно, что бы ты сказал, если бы я предложил тебе изменить род деятельности?
– Не надо, Ортель, так шутить. Из меня плохой разведчик, – ответил Кузнецов, считая, что в данной ситуации следует говорить прямо, без околичностей.
– Ха-ха! Я сделаю из тебя хорошего. Клянусь богом, там бы тебе никто не досаждал. А в остальном… В общем, вскоре я познакомлю тебя с моим большим другом – Отто Скорцени.
– Со Скорцени! – удивился Зиберт.
Фон Ортель был удовлетворен впечатлением, которое он произвел на Зиберта. Конечно, думал он, возможно, я сказал лишнее сегодня этому скромному фронтовику, но он надежный человек и умеет хранить тайну.
Кузнецову конечно же было хорошо известно имя пресловутого Отто Скорцени. Оно не сходило со страниц фашистской печати, превозносилось до небес, едва ли не обожествлялось. На счету штурмбанфюрера СС Скорцени было немало диверсий и кровавых акций. Убийство в 1934 году австрийского канцлера Дольфуса, арест во время «аншлюса» Австрии в 1938 году президента Микласа и канцлера Шушнига, зверские расправы над жителями Белграда, Копенгагена, Варшавы, Риги, Киева, – все это было делом рук Скорцени и его банды.
Скорцени пользовался особой благосклонностью Гитлера и быстро продвигался по служебной лестнице. К 1943 году он был уже шефом отделения по организации террористических и диверсионных операций в VI отделе главного управления имперской безопасности.
К нему питал особое доверие Эрнст Кальтенбруннер, кровавый палач, шеф СД.
Отто Скорцени, по указанию Гитлера, совершил одну из самых дерзких диверсионных операций во второй мировой войне – похищение Муссолини. В 1943 году фашистский режим в Италии потерпел поражение, Муссолини был арестован и помещен под усиленной охраной в горно-туристском отеле «Кампо императоре» близ местечка Абруццо. Новый глава итальянского правительства маршал Бадольо изъявил готовность начать переговоры с Англией и США о выходе Италии из войны. Это привело Гитлера в ярость, и он решил во что бы то ни стало выкрасть Муссолини, чтобы с его помощью побудить итальянцев продолжать боевые действия хотя бы в северной части Италии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74