Меня не волнует, если десяток тысяч русских женщин умрет от истощения, копая противотанковый ров, так как этот ров должен быть построен в интересах Германии. Само собой разумеется, что мы не должны быть грубыми и без нужды вести себя по-скотски; мы, немцы, единственный народ в мире, который пристойно относится к животным, следовательно, точно так же мы должны относиться и к животным в человеческом облике. Вместе с тем помогать их развитию было бы преступлением против нашей крови, так как в будущем это создало бы проблемы и трудности для наших детей и внуков. Если кто-нибудь подойдет ко мне и скажет: «Я не могу строить противотанковый ров с женщинами и детьми, так как они погибнут от такой работы, а это не по-людски», – я ему отвечу: «Вы преступник. Если этот ров не будет вырыт, погибнут немецкие солдаты. А они сыновья немецких матерей. Они нашей крови». Эту мысль я хочу вселить в душу каждого эсэсовца как один из самых святых законов Для нашего будущего. Я требую, чтобы таким образом они относились ко всем негерманским народам, особенно к русским и вообще к славянам».
Этот документ имеет номер 1919.
Энергичный Ханке старался действовать в духе рекомендаций своего шефа, пытался оправдать оказанное ему доверие.
Первым делом Ханке приказал провести перепись населения Ровно. На дверях каждого дома были вывешены списки проживающих в них людей. Последняя фамилия в списке была подчеркнута жирной линией, ниже которой следовала личная подпись Ханке, заверенная печатью. Короче говоря, дополнить список новыми фамилиями было невозможно.
Одновременно весь город был обклеен плакатами которые предупреждали, что жильцы данного дома будут расстреляны, если после полицейского часа в доме будет обнаружен посторонний.
Ханке преследовал цель нейтрализовать работу советской разведки и введением «железного порядка» запугать жителей города. Но Медведеву пришла в голову одна занятная идея, которая полностью дискредитировала систему гауптштурмфюрера Ханке.
По указанию Медведева подпольщики сняли с нескольких домов списки и доставили в отряд. Здесь на пишущих машинках за два дня было подготовлено несколько тысяч аналогичных бланков. В верхней части бланка было напечатано всего три слова: «В этом доме проживают». Середина листа была пустая, а в нижней его части была заделана подпись гауптштурмфюрера СС Ханке, заверенная гестаповской печатью.
Бланки списков в течение одной ночи заполнили город. Их расклеили на стенах зданий и заборах, разбросали на улицах, на рынках. Несколько экземпляров было послано по почте в адрес гестапо и рейхскомиссариата.
Идея Ханке была безнадежно скомпрометирована. Теперь каждый владелец дома или квартиры мог вписать в список кого угодно, и проконтролировать это было невозможно.
Ханке был снят с должности и, как и его незадачливые предшественники, отправлен на фронт.
– Всегда приятно слышать плохую весть о плохом человеке, – сказал Кузнецов Струтинскому, читая письмо Вали Довгер об очередной «сече» гестаповцев в Ровно.
Философия фон Ортеля
Рузвельт и Черчилль в августе 1943 года направили Сталину секретное послание, в котором предлагали провести совместное совещание. С учетом того, что первоначальный вариант провести встречу в Москве отпал, Рузвельт согласился с новым предложением Сталина избрать местом встречи Тегеран. Черчилль сначала считал, что было бы лучше собраться в Хартуме или Каире, но затем в послании Сталину от 27 сентября согласился на Тегеран. Одновременно он предложил в целях маскировки впредь именовать Тегеран «Каир-Три», а саму конференцию – «Эврика».
Историки не вынесли окончательного суждения о том, каким образом немцы еще в процессе переписки между главами США, Англии и СССР узнали о встрече в Тегеране, хотя преобладает мнение, что абвер получал эту информацию по трем каналам: из Турции, Лондона и Ирана.
В конце сентября 1943 года в Ровно прибыла группа высокопоставленных эсэсовцев, которая через несколько дней проследовала в Белград. Один из членов группы, двадцативосьмилетний штурмбанфюрер Пауль фон Ортель, остался, однако, в Ровно. Не совсем ясно, кто привел этого холеного аристократа 30 сентября на вечеринку к пани Леле, но доподлинно известно, что это был один из эсэсовцев. Также известно, что Пауль Зиберт познакомился с фон Ортелем именно у пани Лисовской. Очень быстро они подружились.
Зиберт и Ортель часто бывали вместе, особенно в казино, где царила довольно свободная атмосфера. Первое время Зиберт намеренно избегал затрагивать в разговоре какие-либо служебные дела или задавать нескромные вопросы, которые могли бы насторожить опытного майора гестапо. Говорили они в основном о женщинах и об искусстве.
Гестаповец производил впечатление умного, образованного и проницательного человека. Он обладал хорошо развитым чувством юмора, был интересным ее собеседником.
– Даже в искусстве не все боги. На одного Аполлона приходится четыре коняги! – любил повторять штурмбанфюрер, когда старался доказать, что некоторые теории французских материалистов о равенстве равноправии всего лишь «салонная болтовня».
Советский разведчик с первых минут знакомства с фон Ортелем подсознательно включил сигнал опасности, почувствовав, что с новым «коллегой» игра будет не легкой. И вот что интересно. В тот вечер только он двое оставались трезвыми, хотя позднее выяснилось, что в определенных ситуациях Ортель любит выпить.
В свои 28 лет фон Ортель был майором, что свидетельствовало о наличии особых заслуг. Кузнецов почувствовал, что опытный гестаповец не оставляет без внимания ни одного его слова, ни один жест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74