А через секунду погас и свет. Я похолодел от ужаса.
Словно проглотив языки, мы молчали минут пять. Но, странное дело, на душе у меня стало легко. Я перестал бояться Таню, и произнес первым:
– Здравствуй, Таня!
– Ну, здравствуй… Алик.
– Как?! Ты знаешь, как меня зовут? Значит, и там, в кинотеатре…
– Конечно.
– А вообще-то я рад, что так получилось, если бы не это, кто знает, была бы эта встреча…
– Да, если бы не Генка, не наше пари…
– Что?… Генка?… Пари?!
На несколько секунд я потерял дар речи.
– Как?! Генка и ты…
– Прости, что мы скрывали… это все Генка выдумал, это дурацкое пари. Я когда тебя здесь впервые увидела, сразу поняла, что ты от него вышел. Я – к нему, ну он и обещал меня с тобой познакомить. Я, конечно, сомневалась, ну, мы и поспорили.
– Но ведь, и мне он тоже… То есть мы с ним тоже об этом же поспорили.
– Ка-ак?… Не может быть! И ты тоже?
– Да, и теперь я ему проиграл, потому что познакомился с тобой.
– Вот это да! И я ему проиграла.

– Вот, хитрец, сразу на два фанта играл, а ведь притворялся, будто ничего не знает. И кино, как будто нарочно, такое классное подобрал. А в лифт как нас ловко обоих засадил! Обещал мне, что застрянешь ты, а я тебя освобожу.
– А мне он обещал, что застрянешь ты. А спасу тебя я! Но ты почему-то еще по дороге, как мы условились, не застрял, и мне пришлось сесть в лифт с тобой.
– Генка – великий комбинатор! Ну, это же надо – сразу двоих провести.
На лестнице послышались шаги.
– Эй, там, снаружи! – попросил я. – Помогите нам.
– Помогите нам отсюда выбраться, – добавила Таня.
Человек на лестнице как-то усмешливо хмыкнул, как будто выразил мысль: «Сидите себе там вместе взаперти, сами разбирайтесь в своих чувствах. Я свое дело сделал».
– Генка! – догадался первым я.
Шаги на лестнице только ускорились, а скоро и вообще затихли.
– Ну, ничего, мы ведь тоже вдвоем его проучим, ведь теперь мы его должники, как ты думаешь?
– Но, сперва обещай мне, Алик, что когда мы выйдем отсюда, мы еще не раз сходим на ту комедию, нашу, первую…
– Но… когда же это будет, если мы…
И представив, сколько мы будем здесь сидеть и как выбираться, я усмехнулся. Усмехнулась и Таня, как в тот первый раз.
И еще минут пять наш хохот летал по лестничной клетке, отражаясь от стен, словно солнечный зайчик.
ИССЛЕДОВАТЕЛИ
В дверь осторожно постучали. Стук был необычный. Тук-тук-тук. Тук-тук.
Это был тайный сигнал. Я вытянул из-за шкафа в прихожей рюкзак и мелкими, почти неслышными шажочками, прокрался к двери. Мама возилась на кухне – оттуда раздавался вкусный запах сочных свиных котлет. Он манил на кухню, слюни текли при мысли о том, что можно прямо сейчас съесть пять, нет – десять вкусных котлеток. Но я не поддался!
– Мам, я погулять! – крикнул я, уже скрываясь за дверью. И услышал вслед: «Не задерживайся!»
Я спускался по лестнице с большими предосторожностями. Если только меня сейчас увидели бы соседи с походным рюкзаком – представляю, что бы началось! Но самое страшное – сорвалось бы то, к чему мы готовились целую неделю.
Уже у выхода из подъезда я остановился. Передо мной была дверь, которая вела на улицу, и сбоку другая – которая вела в подвал. За дверью в подвал зияла чернота. Я прислушался, снизу раздался какой-то шорох, затем шепотом произнесли:
– Ты там что, уснул?! Спускайся скорее, пока тебя никто не увидел!
Я сделал несколько шагов вниз, и увидел четыре тени. Дверь парадного колыхнулась от легкого сквозняка, и светлый лучик на миг осветил бледные лица «путешественников», у ног которых стояли такие же рюкзаки, как у меня – грязно-зеленого цвета.
Наверху скрипнула дверь, я вздрогнул, и кубарем скатился по лестнице. Кажется, я подмял под собой толстяка Андрюшку. Головой я ударился о чей-то рюкзак, а точнее – о котелок, и тихо застонал. Кто-то закрыл мне рукой рот, а голос Ляльки произнес: «Тихо ты!»
Надо мной склонились четыре лица, и я ясно увидел в сумеречном свете полуподвального помещения рассерженное лицо Ляли, равнодушное Андрюшки, загадочное Генки и восторженное Фильки – самого умного мальчугана нашего дома, в очках, круглых и смешных, из-за которых его называли «Филином».
Я замолк, и в подвале снова воцарилась тишина. Была слышна лишь совсем близко капель – видимо, труба текла. Еще надрывно где-то мяукала кошка.
Я вытащил из рюкзака тяжелые резиновые сапоги – мой отец брал их с собой на рыбалку, и надел их, а на голову натянул толстую шерстяную зимнюю шапочку.
Гуськом мы спустились в сам подвал, и только там Андрюшка включил свой фонарь. Собственно, это был уже не фонарь, а целый спелеологический шлем с прожектором, который Андрюшка смастерил сам. Где-то на стройке он отыскал старую строительную каску, к которой прикрутил лампочку от фонаря, и рядом две батарейки. Нехитрое изобретение включалось при замыкании двух цветных проводков.
Фонарик был еще у Генки, механический, ручку которого нужно было непрерывно нажимать. Фонарь был старый, внутри было что-то вроде динамо. Где Генка его откопал, среди какого хлама, было известно только ему одному.
– Ну, что, – надрывно прошептал Филька. – Пошли?!
Андрюшка флегматично пожал плечами. Лялька – самая боевая девчонка нашего дома, без которой не обходилось ни одно приключение, чему были свидетели ее побитые коленки и локти, тоже махнула головой.
Вперед вызвался идти Андрюшка. За ним следовала Лялька, поскольку у нее не было фонаря, и Филька в длинном до пят светлом плаще и с парафиновой свечой в руках, что делало его похожим на привидение в саване. За ними шел я, и замыкал шествие Генка, который беспрерывно жужжал своим фонариком, стараясь подсвечивать дорогу всем остальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17