Конечно, выбранное для акции устранения журналиста место, было не самым лучшим вариантом. Позавчера русский уже сумел избежать подобной участи в чайном доме «Сакура». Но, факт оставался фактом. Туалет – это замкнутое пространство, где человек на какое-то время остаётся абсолютно один. И к тому же, здесь не бывает скрытых камер (разумеется, кроме случаев, их незаконной установки в женских кабинках, для любителей подобных «развлечений»).
Конечно, для Риохиро было бы проще и лучше, убрать Умелова где-нибудь на улице в темное время суток. Но, это вряд ли. Во-первых, журналист мог сегодня вообще не выйти из отеля, а во-вторых, он всегда ходил с этой американкой.
Вернувшись за столик, японец допил свой чай и, расплатившись, вышел в холл отеля. Его помощник ждал неподалеку.
– Я узнал, где они сейчас. Они пошли в рёкан, около часа назад. Может, и мы туда сходим?
– Нет. Нас сразу вычислят по татуировкам. Подождем их здесь. Я уверен, что после горячего источника русский захочет выпить холодного пива или чая. Я уже определил место, где могу застать его одного.
– Ну, мы же не будем все это время торчать у отеля?
– Ты прав. Я думаю, журналист вернется из рёкана, не раньше, чем через час. И мы тоже подойдем к этому времени, – Риохиро ещё раз взглянул на гостиницу.
Не спеша, словно обычные мирные отдыхающие, они отправились на автомобильную стоянку, где находилась их машина.
73
Сами горячие источники, располагались сразу за душевой, куда вела белая пластиковая дверь.
Татцуо Нагаи показал жестом Умелову, что он может взять с собой в эту естественную природную ванну только маленькое полотенце, служившее для экономных японцев и мочалкой, и фиговым листком.
Испарения от горячей воды поднимались вверх, прямо в открытое небо, наполняя воздух запахом серы.
«Наверное, такой же „аромат“ в преисподней», – подумал Умелов.
С левой стороны возвышалась искусственная скала, имитирующая естественную природу. А справа, ванну окаймляли большие стеклянные витражи, закрывавшие от зимнего ветра внутренний каскад рёкана.
Судя по женским голосам, раздававшимся откуда-то слева, за скалой находилась дамская половина горячего источника.
Вода в верхней части рёкана, состоящего из трех каскадов, была около сорока пяти градусов. Но, даже такая температура для Олега показалась достаточно горячей.
Опустившись на корточки, он, не спеша, вытянул ноги.
Татцуо присел рядом, постоянно плеская на себя горячую воду.
– Все хорошо? – по-английски поинтересовался он у Олега.
– О'кей, – так же на английский манер ответил тот.
Поскольку трудности общения были очевидны (из-за отсутствия Марии), мужчины не стали мучить друг друга дежурными репликами, а просто предались отдыху в термальном источнике и созерцанию великолепной окрестной природы.
Только через десять минут Олег, наконец, почувствовал всю прелесть этих процедур. Тело, как будто парило в горячей воде, зависнув над каменистым дном. Закрыв глаза, Умелов вдруг уплыл далеко, далеко. Туда, где всегда было светло и чисто – в свое детство.
Незнакомая японская речь вдруг слилась в сплошной гул, который, если специально не разбирать слова, стал очень похож на шум голосов в общественной русской бане.
Он вдруг ощутил себя маленьким и беспомощным ребенком, лежащим в оцинкованной ванночке. Над ним, ласково приговаривая, склонилась мама.
Сейчас он откроет глаза и увидит её…
Олег приподнял веки.
Этого не случилось. Его взору открывались только серые облака, быстро летящие по осеннему небу.
Умелов вдруг вспомнил, как давным-давно, ещё десятилетним ребенком, он, устав от догонялок, упал навзничь на снег и посмотрел в небо. Тогда Олег увидел точно такие же облака и подумал, что когда вырастет, обязательно, лежа на снегу, глянет ввысь и мысленно вернётся в эти прекрасные мгновения своего детства.
Неожиданный комок, подкативший к горлу, выдавил непослушную слезу. Возможно оттого, что он больше никогда не вернётся туда, где было так легко и просто.
Олег сполоснул лицо и глянул вокруг. Татцуо Нагаи лежал рядом, умиротворенно улыбаясь.
Расслабившись и закрыв глаза, Умелов решил больше не мучить себя воспоминаниями. Надо подумать о предстоящей встрече с японцем, ради которого, они прибыли сюда.
Что он знает о Митцуо Ковато? На первый взгляд – немного.
Он был радистом на филиппинской шхуне, которую летом восемьдесят пятого года обнаружили во внутренних водах Советского Союза, у острова Онекотан. Тогда на острове шла полным ходом операция по задержанию вооруженной группы диверсантов. Один из них сумел добраться до моторной лодки, ожидавшей группу у берега, и уйти к шхуне. Но до неё он так и не доплыл. По неизвестной причине, лодка взорвалась. Возможно, её дистанционно уничтожили с самого судна, поняв, что их человеку не уйти от преследования пограничного вертолета.
Хотя могло что-либо взорваться и в руках самого диверсанта.
Митцуо Ковато возможно знает причину гибели лодки, так как он в то время должен был находиться в рубке рядом с капитаном.
Он по сути дела, последним видел капитана шхуны живым.
Потому что, когда за судном началась погоня, он оказал вооруженное сопротивление, начав стрелять по пограничникам, но был сразу убит советским офицером, открывшим ответный огонь с вертолета.
После задержания, весь экипаж шхуны был отконвоирован на Камчатку. По решению советского суда только один японец был приговорён к пяти годам колонии. Им оказался радист шхуны Митцуо Ковато, поскольку он единственный, кто следил в капитанской рубке за показаниями радиолокационной станции и, несомненно, понимал, что судно нарушило государственную границу Советов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71