Ведь в атмосфере земного шара одновременно всегда сверкает около 10 000 молний. И по закону самоорганизации в этом океане электромагнитных волн, так же как в водном и в воздушном океане, природа должна была организовать и воспитать тысячи сознательных существ».
«Это убедительно - откликнулся его ум. - Ты доказал их существование, теоретически, но когда…».
«Тогда что тебе ещё нужно? - перебил сам себя Том. - Разве ты не знаешь, что наука научила всех людей думать, что кроме материальной сферы существования, нет ничего более реального.
И люди, запрограммированные подобным образованием, думают, что материальную сферу не могут окружать никакие другие сферы жизни.
Странным является то, что когда люди делают подобные утверждения, они исключают всё остальное».
Размышляя так, Том встал и прибрал койку.
Затем сунул электрокипятильник в кружку, налил воды и включил вилку.
Когда вода закипела, Том бросил в неё щепоть зеленого чая и стал одеваться.
В дверь позвонили.
Зашел сосед - глубокий старик, кормящийся сбором бутылок в местных домах отдыха.
«Чё не на работе? - спросил он. - Одолжи заварочки, если есть!»
«Баста! - сказал Том. - Уезжаю в Питер. Там, говорят можно устроиться в ЖЭКе электриком. Обеспечат и пропиской и служебной комнатой».
«И когда едешь?»
«Да вот, чаю попью и поеду», - сказал Том, отдавая старику всё оставшееся.
«Так тебе вроде бы обещали постоянную работу на военном заводе за станцией. Кстати, ты не слышал, люди болтают, что рядом с военными садилась тарелка. А ещё говорят, что за Пухтелевой горой несколько раз видели «снежного» человека» - сосед слышал о бывших экспедициях Тома, и пытался его заинтересовать в знак благодарности за оставленные продукты.
Том отлил настоявшегося чаю в свободную кружку и протянул старику.
«Чёрт с ней, с постоянной работой - ответил Том, проигнорировав слухи об аномалиях - Человек не должен жить в постоянной обстановке. Он должен всё время менять её».
«Это почему же? - спросил озадаченный старик. - Я вот сорок лет работал на одном месте, мой портрет на «Доске почёта» до сих пор висит. Летунов у нас в обществе не уважают!»
«Эка ценность! - хохотнул Том. - Я тебе другое скажу: Если человек меняет обстановку, ищет перемен, ищет чего-то нового, то он и сам обновляется, понимаешь? А обновляться - значит омолаживаться!»
«Философия всё это! - буркнул старик. - Что-то я молодых стариков не видел».
«А ты ничего и не видел за свои сорок лет! - ответил Том. - Так я вот что тебе скажу на прощанье. Я видел в горах Тянь-Шаня стариков, у которых не было ни одной морщинки. Однажды в Кум-Торе, - продолжал Том, - где мы стояли с экспедицией, забрёл китайский монах. Ему было 107 лет. Но по лицу ему можно было дать не больше 60-ти. Это у него я узнал, что перемена и обновление обстановки обновляет и омолаживает самого человека».
Сосед оживился. Отхлёбывая свежий чай, спросил:
«А ещё что интересного рассказывал тот монах?»
«Интересное - только в цирке. Для интереса я не щёлкаю клювом», ответил Том, собирая рюкзак.
«Я интересуюсь не для развлечения!» - обиделся старик.
«Да, ладно! - примирительно сказал Том, - я не хотел тебя обидеть. Сам обиделся. А монах - что монах? Мне запомнились его слова насчёт Будды, который нигде не задерживался дольше пяти дней. Чтобы не привыкать, чтобы не возникала привязанность».
«А что - это плохо?»
«Ну, это, смотря у кого какая философия, - ответил Том. - Вон, марксистко-ленинская философия, по которой ты жил, была нормой жизни так ведь?»
«Так!» - сказал сосед, не зная, к чему же клонит его оппонент.
«Ну вот, а на востоке нормой жизни является философия буддизма. Или ты не уважаешь нормы жизни соседней цивилизации?»
«Но мы же не на востоке живём, а в России» - парировал коммунист.
«Мы говорим не о том, где мы живём. Мы говорим, что есть, кроме материализма, и другие нормы жизни, которые нельзя исключать. А ты, живя только в своей норе 40 лет, исключил из своего ума все остальное. Твой ум стал постоянным, неизменным - неспособным к омоложению. Понятно?»
«Ничего мне не понятно - ответил старик. - Слова вроде бы все русские, а не понимаю».
«Если твой ум отделён от остального мира, то он быстро разлагается, - терпеливо объяснял Том. - Любое яйцо, отделенное от наседки, загнивает и разлагается. Разложение - это смерть. Вот ты и приблизил к себе смерть раньше времени со своей философией, понятно?»
«Ну, с яйцом это ты здорово объяснил, понятно - согласился сосед. - А что, разве уже поздно мне поменять философию? Неохота умирать то раньше всех!».
«Никогда не поздно всё изменить - ответил Том. - Даже если перед смертью ты увидишь все свои убеждения ошибочными, то ты уже без ошибок предстанешь перед Всевышним судьёй. А если без ошибок - значит и судить не за что, представляешь?»
«Зря ты уезжаешь, - грустно сказал сосед. - Я бы тебе семинар в домах отдыха организовал. Наставлял бы людей на путь истинный, как меня старого дурака!».
«Вот ты и организуй его себе сам, - сказал Том, подавая ему с полки томик Кришнамурти. - Только сначала сам разберись. Мудрый был автор, - верь ему!»
«Спасибо! - сказал сосед, принимая книгу. - Ну, не буду тебя задерживать. Будь здоров, земляк!»
Они попрощались. Том вскинул на плечо рюкзак и, закрыв дверь на замок, направился к электричке.
От «Чародейки», где он жил, до станции было около трёх километров. Просёлочная дорога петляла между дачами, огородами, лесом и на неё было мало прохожих.
Лишь на третьем повороте Том увидел старуху, которая сидела на нагретом солнцем придорожном камне и ковырялась в своей поношенной сумке.
«Молодой человек! - обратилась она к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142