— Рональд Нидерман объявлен в розыск, но он по-прежнему на свободе. Пока он разыскивается только за убийство полицейского Гуннара Андерссона, но я предполагаю, что нам следует инкриминировать ему еще и те три убийства в Стокгольме. Может, тебе стоит устроить пресс-конференцию?
Пресс-конференцию Бублански предложил, чтобы насолить Экстрёму, который ненавидел пресс-конференции.
— Думаю, с пресс-конференцией мы можем пока подождать, — поспешно сказал Экстрём.
Бублански стоило немалого труда сдержать улыбку.
— Это ведь в первую очередь дело полиции Гётеборга, — пояснил Экстрём.
— Правда, у нас в Гётеборге находятся Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг, которые уже начали сотрудничать…
— Мы подождем с пресс-конференцией, пока не будем знать больше, — резко поставил точку Экстрём. — Сейчас я хочу знать, насколько ты уверен в том, что Нидерман действительно замешан в убийствах в Стокгольме.
— Как полицейский, я в этом убежден. Однако у нас довольно плохо обстоит дело с уликами. Нет никаких свидетелей убийств и никаких веских вещественных доказательств. Магге Лундин и Сонни Ниеминен из «Свавельшё МК» говорить отказываются и притворяются, что никогда не слышали о Нидермане. Зато за убийство полицейского Гуннара Андерссона его, несомненно, посадят.
— Вот именно, — сказал Экстрём. — Самое главное сейчас — убийство полицейского. Но скажи мне… не указывает ли все-таки хоть что-нибудь на причастность Саландер к тем убийствам? Нельзя ли предположить, что она совершила их вместе с Нидерманом?
— Сомневаюсь. И я бы не стал предавать такую теорию огласке.
— Но какое же тогда она имеет к этому отношение?
— Это чрезвычайно запутанная история. Как с самого начала и утверждал Микаэль Блумквист, все дело в персонаже по имени Зала… в Александре Залаченко.
При упоминании Микаэля Блумквиста прокурор Экстрём вздрогнул.
— Зала — перебежавший к нам наглый русский убийца времен холодной войны, — продолжал Бублански. — Он появился здесь в семидесятых годах и стал отцом Лисбет Саландер. Его поддерживала некая группировка из СЭПО и прикрывала, когда он совершал преступления. Один полицейский из СЭПО проследил за тем, чтобы Лисбет Саландер поместили в закрытую детскую психиатрическую лечебницу, когда она в тринадцатилетнем возрасте угрожала раскрыть тайну Залаченко.
— Знаешь ли, в этом трудновато разобраться. Такой истории мы едва ли сможем дать ход. Если я правильно понимаю, все сведения о Залаченко носят секретный характер.
— Тем не менее это правда. У меня имеются документы.
— Можно на них взглянуть?
Бублански протянул ему папку с полицейским расследованием 1991 года. Экстрём внимательно осмотрел штамп, означавший, что на сведения наложен гриф секретности, и регистрационный номер, который он сразу опознал как принадлежащий Службе государственной безопасности Швеции. Быстро перелистав содержащую почти сто страниц пачку бумаг, он прочел наугад несколько фрагментов и отложил папку в сторону.
— Надо постараться попридержать это дело, чтобы ситуация полностью не вышла у нас из-под контроля. Значит, Лисбет Саландер упекли в сумасшедший дом, потому что она пыталась убить собственного отца… этого Залаченко. А теперь она ударила отца топором по голове. Это, во всяком случае, должно квалифицироваться как попытка убийства. К тому же ее следует арестовать за то, что она стреляла в Магге Лундина в Сталлархольме.
— Ты можешь арестовывать, кого хочешь, но я бы на твоем месте действовал осторожно.
— Если вся эта история с СЭПО просочится наружу, разразится грандиозный скандал.
Бублански пожал плечами. В его обязанности входило раскрывать преступления, а скандалы его не интересовали.
— А этот мерзавец из СЭПО, Гуннар Бьёрк? Что нам известно о его роли?
— Это одно из главных действующих лиц. В настоящее время он пребывает на больничном по поводу грыжи межпозвоночного диска и живет в Смодаларё.
— Ладно… по поводу СЭПО мы пока помолчим. Сейчас речь идет об убийстве полицейского и только. Вызывать сумятицу в нашу задачу не входит.
— Замять это, пожалуй, будет трудно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я послал Курта Свенссона привезти Бьёрка для допроса. — Бублански посмотрел на часы. — Вероятно, он как раз сейчас к нему приехал.
— Что?
— Вообще-то я планировал сам иметь удовольствие съездить в Смодаларё, но помешало убийство полицейского.
— Я же не давал санкции на арест Бьёрка.
— Правильно. Но об аресте речь и не идет. Я приглашаю его для допроса.
— Мне это не нравится.
Бублански склонился над столом и с доверительным видом сказал:
— Рихард… дело обстоит следующим образом. Лисбет Саландер подверглась целой серии противоправных действий, начиная прямо с детства. Я намерен положить этому конец. Ты можешь отстранить меня от руководства расследованием, но в таком случае я буду вынужден написать резкую докладную записку.
У Рихарда Экстрёма сделался такой вид, будто он проглотил что-то кислое.
Гуннар Бьёрк, пребывающий на больничном заместитель начальника отдела Службы государственной безопасности по работе с иностранцами, открыл дверь летнего дома в Смодаларё и вопросительно посмотрел на мощного, коротко стриженного блондина в черной кожаной куртке.
— Мне нужен Гуннар Бьёрк.
— Это я.
— Курт Свенссон, областная уголовная полиция. — Мужчина предъявил удостоверение.
— Да?
— Вас просят поехать на Кунгсхольмен, чтобы помочь полиции в расследовании дела Лисбет Саландер.
— Э-э… это, должно быть, какая-то ошибка.
— Это не ошибка, — сказал Курт Свенссон.
— Вы не понимаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35